Виконт, премьер-министр Великобритании (1855-1858 и с 1859); лидер вигов. Министр иностранных дел (1830-1834, 1835-1841, 1846-1851). Во внешней политике сторонник «равновесия сил».
Генри Джон Темпл третий виконт Пальмерстон родился 20 октября 1784 года в родовитой аристократической семье. Его дед и отец серьезно политикой не занимались, хотя и заседали в английском парламенте. Мать Генри, Мэри, была второй женой лорда Джона и родила ему четверых детей.
Образование Пальмерстон получил традиционное для отпрысков британских аристократов: школа в Гарроу (учился вместе с Байроном и Пилем), затем Эдинбургский университет, колледж в Кембридже и, наконец, степень бакалавра (1805).
Третий виконт Пальмерстон (титул перешел к нему после смерти отца в апреле 1802 года) лишь с четвертой попытки стал членом палаты общин британского парламента (1807). В феврале 1808 года во время обсуждений конфликта с Данией 24-летний лорд Генри высказался в пользу организации военно-морской экспедиции к берегам датского королевства. Речь молодого парламентария запомнилась лидерам тори. Осенью 1809 года при формировании лордом Персивалем нового кабинета министров лорд Генри, отклонив предложение занять должность канцлера казначейства, довольствовался местом секретаря по военным делам. В этой должности он оставался почти двадцать лет (1809-1828), снискав всеобщие симпатии своим трудолюбием, энергией и добросовестностью.
После падения министерства Годерича (1828) Пальмерстон оказался в рядах оппозиции. В июле 1829 года лорд Генри произнес нашумевшую речь, в которой потребовал от кабинета Веллингтона более активного вмешательства в дела Греции.
Папьмерстон сблизился с партией вигов, в которой и оставался до последних дней своей жизни. В 1830 году он принял портфель министра иностранных дел в кабинете Грея. На этом посту он прослужил в министерствах Грея, Мельбурна и лорда Рассела до 1851 года (с перерывами в 1834 и 1841- 1846 годах).
Пальмерстон поддерживал либеральные течения. Так, он содействовал образованию бельгийского королевства и выдвижению на престол Леопольда Саксен-Кобургского. Луи Филипп попытался выдвинуть в качестве кандидата на бельгийский престол своего сына, герцога Немурского. Но Пальмерстон не позволил это сделать.
Пальмерстон добился от международной конференции по Бельгийскому вопросу принятия декларации (21 мая 1831 года), гласившей, что в случае избрания на престол Леопольда Саксен-Кобургского пять держав обещают начать переговоры с нидерландским королем о том, чтобы передать Бельгии за надлежащее вознаграждение великое герцогство Люксембургское, без нарушения, однако, его связи с Германским союзом. Декларацию одобрили Австрия, Пруссия и Россия, а затем и Франция. 4 июня 1831 года национальный конгресс избрал на бельгийский престол принца Леопольда Саксен-Кобургского. Великие державы подписали Лондонский протокол о вечной гарантии нейтралитета Бельгии. Пальмерстон праздновал дипломатическую победу. Теперь его внимание занимал испанский вопрос.
После смерти испанского короля Фердинанда VII, последовавшей 29 сентября 1833 года, его вдова Мария Христина согласно завещанию объявила королевой свою старшую дочь, а себя - регентшей. Брат короля дон Карлос также заявил о своих правах на престол и обратился с воззванием к кортесам старой монархии. Его права признал португальский король дон Мигэль, и дон Карлос вскоре отправился к нему на встречу.
Большая часть Испании выступала за Изабеллу и Марию Христину. Лондонский двор также был на их стороне. Английское правительство покровительствовало набиравшей силу либеральной партии. Пальмерстон содействовал приходу к власти в начале 1834 года Мартинеса-де-ла-Роса, человека весьма умеренных взглядов, но обещавшего воскресить в стране парламентаризм. Великобритания предложила новому министру союз, который тот не решился отклонить. Пальмерстон сделал аналогичные предложения Лиссабонскому двору, и тот также принял их. В начале апреля 1834 года, в результате этих таинственных переговоров между Великобританией, Испанией и Португалией был подписан трактат, по которому фактически весь Пиренейский полуостров переходил под протекторат англичан.
Переговоры держались в таком секрете, что даже проницательный Талейран ничего о них не знал. Когда Пальмерстон сообщил ему о трактате, старый дипломат был глубоко оскорблен, но, не подав виду, потребовал, чтобы Францию приняли в качестве четвертого союзника. Таким образом, был подписан четверной союз (22 апреля). Не прошло и месяца, как дон Мигэль и дон Карлос, окруженные со всех сторон, вынуждены были сдаться в Эворе. Вскоре их выдворили с полуострова.
Лондонский трактат 1834 года, заключенный между Францией, Великобританией, Португалией и Испанией, принес на некоторое время мир (при участии английского флота) на Пиренейский полуостров, в чем была заслуга Пальмерстона.
Затем главной заботой британского министра стала поддержка Турции. Лорд Генри верил в ее возрождение и придавал серьезное значение реформам султана Махмуда II. Пальмерстон опасался господства России на Босфоре, Франции - на Ниле. Турция же казалась ему могучим оплотом против честолюбивых стремлений этих держав. Когда восстание египетского паши Мухаммеда Али грозило нарушить целостность Турции, Пальмерстон побудил державы подписать коллективную ноту, объявлявшую неприкосновенность Оттоманской империи залогом мира всей Европы (1839).
После победы египтян при Незибе, еще более ухудшившей положение Турции, Пальмерстон настаивал на войне против египетского паши. Франция отказалась принимать в ней участие и тайно поддерживала Мухаммеда Али. Британский министр не мог допустить расширения французского влияния в Египте и Сирии, поэтому начал секретные переговоры с «восточными монархиями» - Россией, Австрией и Пруссией.
15 июля 1840 года в Лондоне между четырьмя державами было подписано соглашение, направленное против египетского паши и в защиту турецкого султана. Затем последовали обстрелы Бейрута, взятие Акры, изгнание Ибрагима-паши из Сирии, усмирение Мухаммеда Али. Даже Франция вынуждена была признать нового турецкого султана Абдул-Меджида.
В 1841 году в Лондоне была подписана конвенция, согласно которой державы официально признали Дарданеллы и Босфор турецкими водами, которые в мирное время должны быть закрыты для прохождения иностранных военных кораблей.
Пальмерстон обрел славу величайшего дипломата. Главной своей заботой он считал сохранение выгодного Англии европейского равновесия сил. Морская держава, не обладавшая большой армией, была вынуждена время от времени вступать в континентальные союзы. Лорд Генри придерживался того мнения, что «Англия в одиночестве не способна добиться выполнения стоящих перед нею задач на континенте; она должна иметь союзников в качестве рабочих инструментов».
В 1841 году Пальмерстон писал британскому послу в Санкт-Петербурге: «Любые возможные перемены во внутренней конституции и форме правления иностранных наций должны рассматриваться как вопросы, по поводу которых у Великобритании нет оснований вмешиваться силой оружия... Но попытка одной нации захватить и присвоить себе территорию, принадлежащую другой нации, является совершенно иным случаем; поскольку подобная попытка ведет к нарушению существующего равновесия сил и к перемене соотносимой мощи отдельных государств, она может таить в себе опасность и для других держав; а потому подобной попытке Британское правительство целиком и полностью вольно противостоять...»
В 1848-1849 годы по всей Европе прокатилась волна революционных выступлений, грозившая привести к изменениям в европейской расстановке сил.
Пальмерстон сочувственно относился к европейским революционерам, ибо являлся приверженцем идей конституционализма. «Он предпочитал такой путь, при котором абсолютистские режимы были бы ликвидированы постепенно и без революционного вмешательства, но в необходимых случаях был готов приветствовать революцию», - пишет английский историк Дж. Риддли.
Важное место в своих планах европейской расстановки сил Пальмерстон отводил Италии. «Я хотел бы видеть всю Северную Италию объединенной в одно королевство, включающее Пьемонт, Ломбардию, Венецию, Парму и Модену... Такое устройство Северной Италии чрезвычайно способствовало бы миру в Европе, так как между Францией и Австрией было бы расположено нейтральное государство, достаточно сильное, чтобы не быть связанным симпатиями ни с Францией, ни с Австрией», - писал он 15 июня 1848 года.
Пальмерстон весьма активно выступал в поддержку итальянского национально-освободительного движения. Он обвинял австрийские власти в притеснении итальянцев: убеждая их в том, что Италия для Австрии - «ахиллесова пята, а не щит Аякса». Одновременно министр иностранных дел Британии предпринял попытку отстранить Францию от участия в итальянских делах, опасаясь чрезмерного усиления ее влияния, а также возможности австро-французской войны.
Суть дипломатии Пальмерстона точно уловил американский дипломат Г. Киссинджер: «Конечно, многочисленные разовые союзники Великобритании преследовали собственные цели, как правило, заключавшиеся в расширении сфер влияния или территориальных приобретениях в Европе. Когда они, с точки зрения Англии, переходили за грань приемлемого, Англия переходила на другую сторону или организовывала новую коалицию против прежнего союзника в целях защиты равновесия сил. Ее лишенная всяких сантиментов настойчивость и замкнутая на самое себя решимость способствовали приобретению Великобританией эпитета «Коварный Альбион». Дипломатия подобного рода, возможно, и не отражала особо возвышенного подхода к международным делам, но зато обеспечивала мир в Европе».
В конце декабря 1851 года Пальмерстон получил отставку. Современники расценили его уход из кабинета Джона Рассела как конец и без того затянувшейся политической карьеры. Однако они ошибались.
Крымскую войну лорд Генри встретил на посту министра внутренних дел в кабинете Эбердина. Используя свой авторитет знатока внешней политики, сохранившиеся контакты с дипломатами и хорошие отношения с главой Министерства иностранных дел Кларендоном, Пальмерстон уже с весны 1853 года стал влиять на внешнюю политику Англии.
Он убеждал Стрэтфорда-Каннинга, английского посла в Турции, всячески поощрять султана к несговорчивости в спорных с Россией делах. Чтобы усилить переговорную позицию Великобритании, он направил Королевский военно-морской флот к самому входу в Черное море. Это подвигло Турцию объявить войну России. Великобритания и Франция поддержали Порту.
Пальмерстон искал предлог, чтобы не допустить Россию к проливам. И как только война разразилась, британские боевые корабли вошли в Черное море и стали уничтожать русский черноморский флот. Англо-французские войска высадились в Крыму, чтобы захватить русскую военно-морскую базу Севастополь.
В 1855 году 70-летний Генри Пальмерстон достиг желанной цели - возглавил кабинет министров. По словам У. Уайта, он выглядел тогда лет на пятьдесят, «всегда двигался быстрым шагом» и если как бы дремал во время дебатов, то это был сон кошки, «сторожащей мышиную норку».
Лорд Генри создал и возглавил специальный военный комитет. Он призвал союзников и нейтралов увеличить вклад в «общее дело», - таков традиционный путь, отлаженный британской дипломатией еще в XVIII веке. Хорошей помощью в войне с Россией стало присоединение к союзникам Пьемонта, отрядившего несколько полков в Крым.
21 ноября 1856 года английским и французским дипломатам удалось подписать договор со Швецией, предусматривавший ее возможное участие в войне. Теперь от Российской империи предполагалось отторгнуть уже не только Прибалтику, но и Финляндию. Английская дипломатия предпринимала энергичные шаги, чтобы вовлечь в войну Австрию.
Заключенный 18 марта 1856 года на Парижском конгрессе мир зафиксировал превосходство Великобритании в борьбе за господство на Ближнем Востоке. В апреле Пальмерстон получил высший британский орден. 26 мая его приветствовали лондонцы, громко отметившие победу.
Вскоре после Парижского конгресса началась Англо-персидская война. Британские войска быстро стали теснить силы иранцев. Мир, подписанный в марте 1857 года, обеспечил Великобритании новые возможности для дальнейшей экспансии.
В начале июня в Британии стало известно о «беспорядках» и «мятежах» в Индии. В конце 1857 года Пальмерстон много внимания уделял подготовке билля о введении «прямого правления» короны в Индии. В феврале 1858 года парламент принял закон, согласно которому управление Индией переходило от Ост-Индской компании к британской короне.
Несмотря на успехи Пальмерстону вскоре пришлось расстаться с кабинетом на Даунинг-стрит. Причиной тому послужило покушение Орсини на Наполеона III. Террорист изготовил бомбу в Англии, и Париж обвинил британские власти в потворстве заговорщикам. Пальмерстон, всегда с подозрением относившийся к политической эмиграции, внес в палату общин билль «о заговоре на убийство», вызвавший недовольство общественности.
Новый кабинет в феврале 1858 года сформировал Дерби. У Пальмерстона появилась возможность целиком отдаться своим увлечениям: лошадям, охоте, путешествиям...
Вернувшись к власти в июне 1859 года, Пальмерстон отдал портфель министра иностранных дел Расселу, хотя продолжал вести внешнюю политику государства.
Во время войны Сардинского королевства с Австрией Пальмерстон не изменил себе. Вытеснение Австрии с Апеннинского полуострова отвечало его давнишней идее переключить внимание руководителей Габсбургской империи на Восток и Юго-Восток. «Я верю в объединение Италии... и считаю такой результат наилучшим для Италии и для Европы», - заявлял он.
Пытаясь ослабить активность Франции на Ближнем Востоке и подорвать ее позиции в Европе, Пальмерстон охотно поддерживал наполеоновскую авантюру в Мексике. Первоначально после заключенного в октябре 1861 года соглашения Англия, Испания и Франция предприняли совместную интервенцию против мексиканского народа. В апреле 1862 года Британия и Испания благоразумно вывели свои войска из Мексики, а французы приступили к тому, что английский посол в Париже назвал попыткой «колонизировать эту страну». 22 декабря 1863 года Пальмерстон убеждал Рассела о том, что не в интересах Англии добиваться от Наполеона III прекращения «его мексиканской затеи. Это безопасный клапан для выхода его пара, нужный для предотвращения взрыва в Европе».
Несмотря на почтенный возраст лорд Генри совершал прогулки верхом по Гайд-парку. По Лондону ходили легенды о его фантастическом аппетите. Женился он лишь в 1839 году на овдовевшей 54-летней графине Эмилии Купер, с которой был близок давно. Пальмерстон слыл в обществе весьма искусным обольстителем, однако с женитьбой не спешил, возможно, потому, что его первая попытка в 1823 году оказалась неудачной.
Пальмерстон по-прежнему занимался внешней политикой. После смерти датского короля на соединенные с Данией Голштинию и Шлезвиг стали претендовать также Австрия и Пруссия. Осенью 1863 года британская дипломатия решала две взаимосвязанные задачи в шлезвигголштинском вопросе. С одной стороны, она добивалась от Дании уступок в деле управления герцогствами, на чем настаивали Австрия и Пруссия; с другой - Министерство иностранных дел пыталось предотвратить военное выступление германских государств против Дании.
После начала германо-датской войны кабинет принял решение соблюдать нейтралитет. В конце 1864 года Пальмерстон высказывался уже в пользу того, чтобы «Германия стала сильной, чтобы она оказалась способной держать в узде обе воинствующие и амбициозные державы - Францию и Россию». Лорд Генри поддержал Пруссию в ее споре за Шлезвиг и Голштинию, предпочитая «видеть их включенными в состав Пруссии, чем превращенными в еще один астероид европейской системы».
Пальмерстону не удалось дожить до создания ею Германской империи. 18 октября 1865 года за два дня до своего 81 -летия он умер. Его последние слова были: «Это статья 98, теперь перейдем к следующей». Судьба всегда благоволила к Пальмерстону, и на сей раз она дала ему тихую и своевременную смерть. Газета «Тайме» утверждала, что «не было другого государственного деятеля, более полно олицетворявшего Англию, чем лорд Пальмерстон», что страна «потеряла человека, который был величайшим деятелем из живущих на земле».
В ответ французскому корреспонденту, заявившему, что если бы он не был французом, то хотел бы стать англичанином, Пальмерстон написал, что «если бы он не был англичанином, то хотел бы им быть». Лорду Пальмерстону принадлежит удивительное достижение. В течение 58 лет он являлся членом парламента (уступив по этому показателю только Гладстону и Черчиллю) и 48 лет занимал министерские посты - абсолютный рекорд.
М.В. Жолудов
Лорд Пальмерстон и Россия
(к истории англо-русских отношений в Европе в 30-е годы XIX века)
Лорд Пальмерстон был виднейшим британским дипломатом XIX столетия. Занимая посты министра иностранных дел (1830-1834, 1835-1841, 1846-1851) и премьер-министра (1855-1858, 1859-1865), он имел возможность напрямую влиять на формирование внешнеполитического курса Великобритании. Эти годы вошли в анналы британской внешней политики под названием «пальмерстоновской эры». Отношения с Россией были ключевой проблемой на протяжении всего периода политической активности Пальмерстона. Геополитические интересы Великобритании и России, двух великих мировых держав, за это время неоднократно перекрещивались в различных дипломатических и военных кризисах, что вынуждало лорда определять свою личную позицию по отношению к России. В отечественной исторической литературе довольно подробно освещалась роль Пальмерстона в разработке британской политики в восточном вопросе накануне и во время Крымской войны . Однако начальный этап внешнеполитической деятельности лорда, когда он в течение двух сроков возглавлял Форин Оффис (1830-1841), активно занимаясь европейскими проблемами, остается малоизученным, хотя именно в это время начали складываться взгляды Пальмерстона на Россию и русскую политику.
Первое выступление лорда в парламенте по вопросу, связанному с политикой Российской империи, состоялось в феврале 1830 года за несколько месяцев до его вхождения в правительство Великобритании. Оно было связано с резким обострением так называемого «восточного вопроса» из-за русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Пальмерстон, выступая в палате общин, обвинил торийское правительство герцога Веллингтона в пассивности в восточном вопросе. По его мнению, Великобритания должна была смелее вмешаться в русско-турецкий конфликт, что могло спасти Турцию от поражения. Пальмерстон заявил, что турецкое поражение и заключение выгодного для России Адрианопольского мира создавали опасность появления русских войск в Турции и расширения русской границы в южном направлении, что явно не соответствовало британским интересам . Очевидно, что уже тогда Пальмерстон рассматривал Россию как главного соперника Великобритании на Ближнем Востоке, явно опасаясь усиления российского влияния в этом регионе. Однако непосредственным разрешением восточного вопроса он занялся лишь через несколько лет.
Речь Пальмерстона была замечена и вызвала положительный резонанс среди британской общественности, что, в свою очередь, пробудило у него вкус к занятию внешнеполитическими проблемами. С тех пор дипломатия стала его любимым делом. К тому же лорд обладал неплохими способностями к изучению иностранных языков, блестяще говорил на французском и итальянском. Пальмерстон имел также опыт работы в правительстве, с 1809 по 1828 год он занимал должность секретаря по военным делам.
В середине ноября 1830 года после продолжительного кризиса пал торийский кабинет герцога Веллингтона. 20 ноября было объявлено о создании лидером вигов лордом Греем нового правительства, в котором Пальмерстон получил место министра иностранных дел. Респектабельная газета «Таймс» положительно оценила это назначение: «Лорд Пальмерстон имеет большой опыт в качестве главы трудного департамента и, как можно судить по его публичным заявлениям, является сторонником либеральной политики в отношениях с зарубежными государствами» . Пальмерстон пришел в Форин Оффис в 46-летнем возрасте, имея за плечами двадцатилетний опыт парламентской и государственной деятельности, в очень неспокойное для Европы время. Июльская революция во Франции нанесла мощный удар по Венской системе международных отношений, дав толчок развитию национальных движений в ряде европейских стран. В августе произошла революция в Бельгии, в конце ноября началось восстание в Царстве Польском. Бельгийский и польский вопросы стали стержневыми в европейской политике. Именно этими двумя проблемами в первую очередь пришлось заниматься Пальмерстону, сев в кресло руководителя британской дипломатии. И ему сразу же пришлось столкнуться с позицией России, по-своему видевшей решение бельгийского и польского вопросов.
В начале 30-х годов XIX века состояние англо-русских отношений выглядело внешне весьма пристойно, Англия и Россия официально поддер-живали дружественные отношения. Об этом свидетельствует посла-ние английского короля Вильгельма IV Николаю I от 29 июня 1830 года: «По поводу моего вступления на трон этого королевства про-шу Ваше Императорское Величество быть уверенным в моем постоян-ном желании развивать и поддерживать дружеские отношения и пе-реписку, которые так счастливо существуют между нашими двумя коронами и которые я, со своей стороны, не хотел бы прекращать, так как они ведут к развитию и процветанию благосостояния Вашей империи» .
Российские дипломаты в Лондоне в своих донесениях в Петербург дАрхив внешней политики Российской империи дали в целом благожелательные характеристики новому британско-му кабинету и его членам. Так, посланник А.А. Матушевич в специ-альной депеше на имя вице-канцлера Российской империи графа К.В. Нессельроде отмечал, в частности, что «в отношении ора-торских талантов, присутствие которых является одним из обязательных условий представительной формы правления, новое прави-тельство — одно из замечательных, какие когда-либо существовали. Оно собрало почти всех из самых красноречивых представите-лей обеих палат» . Однако такая характеристика вряд ли относи-лась к Пальмерстону, обладавшим непривлекательным голосом и замедленными манерами при произнесении речей, с которыми он мог выступать лишь после тщательной подготовки. Его полити-ческим оружием было не слово, а перо, которым он мастерски пользовался, составляя грозные дипломатические ноты и протесты.
Российские дипломаты казалось были удовлетворены назначением лорда Пальмерстона руководителем Форин Оффис. Посол России в Великобритании князь X.А. Ливен дал ему блестящий отзыв в своем донесении в Петербург: «…это человек достойный и честный в полном смысле слова, искренний, открытый, добросовестнейший исполнитель свое-го слова; он обладает живым умом, быстрым соображением, здравым рассудком. И так как он долгое время участвовал в министерстве лорда Ливерпуля, потом Каннинга и даже герцога Веллингтона, то дела ему нисколько не чужды и не затрудняют его. К несчастию, добросовестность далеко не была отличительной чертой прежнего министерства. В этом отношении мы не только ничего не потеряли, но, наверное, выиграли» . Однако вскоре выявились серьезные расхождения в позициях России и Великобритании в отношении европейских дел.
Бельгийская революция привлекла пристальное внимание великих европейских держав. В ноябре 1830 года национальный конгресс Бельгии провозгласил независимость страны. Было объявлено об отделении Бельгии от Нидерландского королевства, к которому по решению Венского конгресса она была присоединена насильно, вопреки экономическим и политическим интересам бельгийского народа, его языку и религии. Как поступить с бельгийцами, посмевшими нарушить трактаты Венского конгресса? На этот вопрос должны были ответить и Великобритания, и Россия, являвшиеся гарантами целостности Нидерландского королевства.
2 октября 1830 года нидерландский король Вильгельм I Оранский, отчаявшись своими силами подавить бельгийскую революцию, обратился с письмом к монархам пяти великих держав Европы (Великобритании, Франции, России, Австрии и Пруссии). Он требовал от них немедленного вооруженного вмешательства с целью разгрома революции в Бельгии. «Я думаю, — писал король, — что не заблуждаюсь, полагая, что вопрос, о котором идет речь, касается не только моих собственных владений, но и всей Европы» . Из пяти европейских правителей лишь один российский император Николай I с готовностью откликнулся на призыв нидерландского короля. В своем ответном письме он заявил: «Интересы всех правительств и мир всей Европы затрагиваются событиями в Бельгии. Проникнутый этими убеждениями, я готов выполнить в согласии с моими союзниками взятые на себя обязательства во всем их объеме и в части, касающейся меня, я не колеблюсь ответить на призыв Вашего Величества: уже отдан приказ, чтобы были собраны необходимые войска» . Таким образом, российское правительство было готово к началу открытой интервенции против бельгийской революции.
Царские дипломаты прекрасно понимали, что для успешного выполнения плана интервенции России необходимы союзники. Особое внимание уделялось привлечению Великобритании к антибельгийской акции. К.В. Нессельроде в инструкции русскому посланнику в Нидерландах писал: «Таким образом, посылка помощи королю Нидерландов поставит нас перед решением двойной задачи: помочь ему привести к послушанию его восставших подданных и не допустить, чтобы наша интервенция привела к всеобщей войне. Но для достижения этой цели необходимо сотрудничество Англии…» . Как явствует из его же послания российским представителям в Лондоне от 11 октября 1830 года, Николай I объявил английскому правительству о своей готовности немедленно выставить армию в 60 тысяч человек для того, чтобы вместе с союзными державами поддержать «единство Бельгии с Голландией». Царь очень рассчитывал на участие Великобритании в вооруженной интервенции против Бельгии и полагал, что если на границах Франции появится 20-тысячный корпус «красных мундиров» (т.е. английских войск. — М. Ж.), то это произведет должное впечатление и на французов, и на бельгийце .
Однако после длительных колебаний английский кабинет все же отказался поддержать инициативу русского царя. 17 октября 1830 года министр иностранных дел Великобритании лорд Абердин официально уведомил нидерландское правительство о том, что английские войска не будут посланы в Бельгию и что в Лондоне вскоре состоится конференция представителей пяти великих европейских держав с «целью воспрепятствовать тому, чтобы возникшие в Нидерландах беспорядки вызвали нарушение всеобщего европейского мира» . Таким образом, России не удалось сколотить антибельгийскую коалицию. Угроза немедленной расправы над восставшей Бельгией, на чем настаивал Николай I, миновала.
Лорд Пальмерстон, сменивший Абердина на посту министра иностранных дел в конце ноября 1830 года, более решительно пошел по пути пересмотра трактатов Венского конгресса в пользу утверждения бельгийской независимости. Этого требовали экономические интересы Великобритании, которой был необходим надежный канал для сбыта своей продукции на континенте. Небольшое, политически слабое и экономически зависимое от Англии бельгийское государство прекрасно подходило бы для этого, к тому же на территории Бельгии находился один из крупнейших морских портов Европы — Антверпен. Общественное мнение Великобритании, с которым уже не могли не считаться ни британский парламент, ни лорд Пальмерстон, было целиком на стороне революционной Бельгии. О серьезности этого фактора Х.А. Ливен писал в депеше Нессельроде в декабре 1830 года: «Печально высказывать, но опасно скрывать ту истину, что Англия в настоящий момент сделалась беспомощною для энергичного выполнения трактатов (имелись в виду трактаты Венского конгресса. — М. Ж.). Все ее средства зависят от направления общественного мнения» .
В ноябре 1830 года в Лондоне открылась конференция представителей пяти великих держав Европы по бельгийскому вопросу. В ее работе приняли участие послы Франции, России, Австрии, Пруссии и министр иностранных дел Великобритании. Конференция должна была обсудить широкий круг вопросов, касающихся дальнейшей судьбы Бельгии.
Пальмерстон стал сразу же играть главную роль на лондонской конференции, чему способствовал ряд благоприятных для него факторов. Во-первых, конференция проходила в британской столице, что было исключительно удобно для лорда. Он мог более оперативно и гибко строить свою политику, используя преимущество «родных стен». Другим же участникам конференции приходилось неделями ждать инструкции своих правительств. Во-вторых, позиции Англии существенно укреплялись альянсом с Францией (еще 15 октября 1830 года был подписан англо-французский протокол по бельгийскому вопросу для координации усилий дипломатов двух стран). Пальмерстон и французский посол, ветеран европейской дипломатии, князь Ш.-М. Талейран выступили единым «либеральным фронтом» против представителей трех абсолютистских государств, которые были не прочь поддержать претензии нидерландского короля. Позиции России были значительно ослаблены начавшимся в конце ноября 1830 года восстанием в Царстве Польском. Российской дипломатии пришлось признать невозможность возвращения Бельгии в состав Нидерландского королевства. К.В. Нессельроде в депеше Х.А. Ливену от 4 декабря 1830 года с горечью констатировал тот факт, что «лондонская конференция находится накануне изменения основ политического существования Бельгии» .
Воспользовавшись разобщенностью противников и учитывая явную безнадежность позиций нидерландского короля в Бельгии, Пальмерстон сумел навязать лондонской конференции свою политику. 20 декабря 1830 года конференция признала независимость Бельгии. Протокол от 20 января 1831 года, составленный Пальмерстоном, определил границы нового государства и провозгласил его «вечный нейтралитет».
Другой, более серьезной, проблемой англо-российских отношений в начале 30-х годов XIX века стала ситуация, возникшая в результате начала национального восстания в Царстве Польском. Руководство польским движением оказалось в руках представителей верхушки шляхетской аристократии. Руководители восстания, по оценке «Таймс», «клика эгоистичных аристократов, равнодушных к народному делу и заботящихся только о себе» , отказавшись от развертывания подлинно народной войны, сделали ставку на помощь иностранных государств, в первую очередь Англии и Франции. В Париж и Лондон были направлены польские эмиссары с просьбой о помощи. Франция, ослабленная недавней Июльской революцией, не решалась выступить в одиночку. Министр иностранных дел Франции Себастиани прямо признался польскому посланнику князю Леону Сапеге, что его страна ничего не сможет сделать одна и что полякам следовало бы получить от Англии обещание о поддержке восстания. «Без этого Франция не может помочь полякам даже путем дипломатических переговоров», — заявил Себастиани . Таким образом, судьба польского восстания во многом зависела от позиции Великобритании.
Казалось, Англия была именно той страной, которая могла бы содействовать успеху польского восстания. Британское правительство лорда Грея неоднократно заявляло о поддержке либеральных движений за рубежом. Британское общество было «либерализировано» размахом агитации за принятие парламентской реформы. Общественное мнение страны было явно на стороне поляков, газеты раздували русофобские настроения. Даже обычно сдержанная, респектабельная «Таймс» опубликовала на своих страницах подборку антирусских заметок .
Однако британский кабинет не спешил оказать поддержку восставшим, заняв выжидательную позицию. Британскому послу в Петербурге лорду Хейтсбери было предписано «сохранять самую большую осторожность по отношению ко всему, что касалось дел Польши» . Та же газета «Таймс» вместе с пожеланиями полякам успеха «во имя справедливости, гуманизма и свободы» писала, что Англия не готова, подобно Франции, «призывать к активной помощи в деле, хотя и славном, но тем не менее не оправдывающем внешнего вмешательства» .
Правда, вскоре под давлением общественного мнения лорд Пальмерстон был вынужден направить лорду Хейтсбери запрос о возможности переговоров с российским правительством по польскому вопросу. Ответ посла начисто отвергал такую возможность. Лорд Хейтсбери докладывал, что царское правительство чрезвычайно чувствительно относится к вопросу об иностранном вмешательстве в дела Польши, причем настолько, что этот вопрос едва ли может стать предметом переговоров, а любой совет будет воспринят как оскорбление. «Любое предложение о посредничестве, — писал он в ответной депеше в Лондон, — исходит оно от Франции или какой-либо державы, будет принято, я уверен, с крайним негодованием и приведет к неутешительному результату» .
Выяснив позицию царского правительства, британский кабинет счел возможным принять польских представителей — князя Сапегу и маркиза Александра Велепольского. Премьер-министр лорд Грей и министр иностранных дел лорд Пальмерстон, встречаясь с польскими эмиссарами, заявили, что английское правительство не видит серьезных оснований для вмешательства в дела Царства Польского . Таким образом, надежды поляков на действенную помощь Англии не оправдались.
Провал миссий польских эмиссаров был встречен с восторгом российскими дипломатами Лондоне. Так, жена русского посла княгиня Д.Х. Ливен в частном послании лорду Грею открыто восхищалась действиями британского премьера, считая его сторонником России в польском вопросе: «Ваше положение так высоко, что по необходимости величайшая важность придается всем вашим действиям, и вот почему Император, прекрасно осведомленный о действиях польских агентов и здесь, и в других странах, оценил и выразил свою признательность вам за вашу прямую и дружественную политику в отношении его к полякам» . Грей в ответном письме княгине, подчеркивая свои дружеские симпатии к России, выражал «искреннее желание », чтобы «были найдены средства окончить это злополучное дело (русско-польский конфликт. — М.Ж.) так, чтобы не восстановить общественное мнение Европы против вас (России. — М.Ж.)» .
Однако пассивность английского правительства в польском вопросе объяснялась не только «симпатиями» к России. Британская дипломатия в то время была больше обеспокоена сложностью ситуации в постреволюционной Бельгии и не хотела серьезно отвлекаться на польские дела. Бельгийский вопрос представлялся правящим кругам Великобритании более важным и перспективным, нежели польский. Польша не слишком интересовала британскую буржуазию, для которой она являлась ненадежным (по сравнению с развитой Бельгией) торговым партнером. Идея польской независимости была для английских политиков абстрактным принципом, о чем заявил лорд Пальмерстон, выступая в палате общин парламента с внешнеполитической концепцией своего правительства: «Великобритания не вмешивается во внутренние дела стран, где имеют место гонения на либеральные принципы, так как не имеет смысла начинать войну из-за абстрактных принципов» .
Вмешательство Англии в польские дела означало бы для нее непременное столкновение с могущественным соперником — Российской империей, обладавшей сильной армией и неплохим флотом. Отношения двух держав и без того были серьезно осложнены борьбой за влияние на Балканах и Ближнем Востоке. Дальнейшее обострение ситуации вполне могло привести к началу англо-русской войны. Лорд Пальмерстон крайне скептически относился к требованию радикалов начать войну против России. Располагая сильнейшим в мире военно-морским флотом, Великобритания не имела большой сухопутной армии, тогда как лишь победа англичан на суше могла заставить Россию изменить свою польскую политику, но одержать таковую «владычица морей» была не в состоянии. Поэтому Пальмерстон не скрывал своего мнения: «Мы никогда не направим армию в Польшу, а сожжение русского флота даст тот же эффект, что и сожжение Москвы» . Английский дипломат явно намекал на бесславный конец похода армии Наполеона в Россию в 1812 году.
В феврале 1831 года русские войска под командованием фельдмаршала Дибича вступили на территорию Королевства Польского. В связи с этим английская пресса усилила антирусскую агитацию. Чтобы успокоить пропольски настроенное общественное мнение страны, английское правительство все же решилось осторожно выступить в защиту конституционных прав Царства Польского. В инструкции лорду Хейтсбери от 22 марта 1831 года Пальмерстон писал: «Любое изменение, которое повлечет за собой включение Польши в состав Российской империи и уничтожение раздельного управления и конституции, было бы нарушением Венского договора, и тогда Англия и все остальные страны-участницы этого соглашения имели бы бесспорное право протестовать» . Британскому послу в Петербурге рекомендовалось тщательно наблюдать за изменениями в решении Россией польского вопроса и энергично протестовать против любой меры, которая не будет соответствовать условиям Венского договора. Необходимость дипломатического вмешательства Пальмерстон объяснял стратегическими интересами Великобритании в Центральной Европе. Он обращал внимание посла на то, что границы Королевства Польского находятся в «опасной близости» от столиц Австрии и Пруссии. Поэтому окончательное включение Королевства в состав Российской империи могло привести, по мнению Пальмерстона, к усилению русских позиций в Австрии и Пруссии и приданию «политике этих двух держав характера, очень отличающегося от того, каким он мог бы стать, будучи свободным от внешнего влияния» . Од-но-вре-мен-но ми-нистр ино-стран-ных дел пре-ду-пре-ж-дал сво-его по-сла о не-об-хо-ди-мо-сти воз-дер-жи-вать-ся от «не-дру-же-ст-вен-ных дис-кус-сий с рус-ским пра-ви-тель-ст-вом, с ко-то-рым пра-ви-тель-ст-во Его Ве-ли-че-ст-ва при ны-неш-них об-стоя-тель-ст-вах (имелись в виду заинтересованность Англии в нейтральной позиции России в бельгийском вопросе и осложнение англо-русских отношений на Ближнем Востоке. — М.Ж.) более чем когда-либо желает поддерживать самые тесные дружественные отношения» .
По-пыт-ка анг-лий-ской ди-пло-ма-тии «за-щи-тить» по-ля-ков бы-ла та-кой мяг-кой и ос-то-рож-ной, что в Пе-тер-бур-ге ее ед-ва за-ме-ти-ли. Лорд Хейт-сбе-ри, по-лу-чив упо-мя-ну-тые на-ми ин-ст-рук-ции, имел не-про-дол-жи-тель-ную бе-се-ду с ви-це-канц-ле-ром Рос-сий-ской им-пе-рии гра-фом К.В. Нес-сель-ро-де, ко-то-ро-му из-ло-жил пре-тен-зии бри-тан-ско-го пра-ви-тель-ст-ва. Нес-сель-ро-де, спо-кой-но вы-слу-шав по-сла, за-ме-тил, что по-ля-ки пер-вы-ми на-ру-ши-ли Вен-ский до-го-вор, низ-ло-жив рус-ско-го ца-ря с поль-ско-го пре-сто-ла, по-это-му Рос-сия впра-ве на-ка-зать «не-по-слуш-ных». Он так-же вы-ра-зил со-жа-ле-ние по по-во-ду «не-об-ду-ман-ных дей-ст-вий» Ве-ли-ко-бри-та-нии и Фран-ции в за-щи-ту вос-став-ших. А по по-во-ду обес-по-ко-ен-но-сти Ве-ли-ко-бри-та-нии уси-ле-ни-ем рус-ских стра-те-ги-че-ских по-зи-ций в Цен-траль-ной Ев-ро-пе ви-це-канц-лер за-ве-рил анг-лий-ско-го по-сла в том, что и Ав-ст-рия, и Прус-сия за-ин-те-ре-со-ва-ны в ско-рей-шем по-дав-ле-нии поль-ско-го вос-ста-ния и не воз-ра-жа-ют про-тив вклю-че-ния поль-ских зе-мель в со-став Российской империи . Та-ким об-ра-зом, ни-ка-ких серь-ез-ных по-след-ст-вий эта бе-се-да не име-ла. Сло-ва К.В. Нес-сель-ро-де по су-ще-ст-ву оз-на-ча-ли от-каз Рос-сии об-су-ж-дать с анг-лий-ски-ми ди-пло-ма-та-ми поль-ский во-прос. По-зи-ция Рос-сии в этом во-про-се бы-ла пря-мой и не-дву-смыс-лен-ной — ни-ка-ких ус-ту-пок поль-ским мя-теж-ни-кам. Паль-мер-стон же впо-след-ст-вии ста-вил се-бе в за-слу-гу то, что ни-ко-гда «не скры-вал сво-его мне-ния от рус-ско-го пра-ви-тель-ст-ва», которое «тем не менее имело другую точку зрения по этому (польскому. — М.Ж.) вопросу» .
Тем временем в Лондон из Царства Польского поступали тревожные сообщения о неуклонном продвижении царских войск к Варшаве. «Польская трагедия близится к развязке», — мрачно предрекала «Таймс» . В британской столице все более сочувственно воспринимались вести об упорном сопротивлении поляков. Либеральная пресса не жалела красноречия в защиту польского дела. «Таймс» с возмущением писала о нерешительности европейских правительств, постоянно откладывающих признание польской независимости. Полякам, как говорилось в редакционной статье газеты, приходилось довольствоваться «лишь бесплодными симпатиями свободных наций». «Таймс» признавала, что польское движение в основном опирается на внутренние ресурсы, на патриотический подъем жителей Польши .
В июле 1831 года французская дипломатия вновь предприняла попытку склонить Англию к вмешательству в польские дела. Французский посол в Лондоне князь Талейран передал Пальмерстону письмо, в котором излагалось предложение французского короля совместными усилиями двух держав прекратить кровопролитие в Польше и «cохранить политическое существование народа, который показал себя достойным этого благодаря большому мужеству и патриотизму и который имеет гарантии Венского конгресса на сохранение национального суверенитета» .
Пальмерстон ответил решительным отказом. Однажды потерпев неудачу, он не хотел испытывать судьбу еще раз. К тому же в Лондоне продолжала свою работу конференция послов пяти держав (Англии, Франции, России, Австрии и Пруссии) по бельгийскому вопросу, который интересовал его гораздо больше польского. Поэтому Пальмерстон не собирался лишний раз вызывать недовольство русского царя, позиция которого в бельгийском вопросе его вполне устраивала. Английский дипломат прекрасно видел, что дальнейшее развитие событий в Польше неизбежно приведет к разгрому восстания. Силы противоборствующих сторон были слишком неравными. Против польской повстанческой армии численностью около 55 тысяч человек со 140 орудиями действовала царская армия в 115 тысяч человек и 336 орудий .
В ответном письме Пальмерстон в свойственной ему дипломатичной манере от имени своего монарха отверг французское предложение: «Его Величество, глубоко сожалея о несчастных последствиях гибельного соперничества, считает, что не настал еще час, когда он мог бы решиться на поступок, который, будучи примиренческим по форме, тем не менее может обеспокоить независимую державу (Россию. — М.Ж.), известную ревнивым отношением к своим правам и чрезвычайно чувствительную ко всему, что может задеть ее национальную честь» . Одновременно он объявил А. Матушевичу, что Англия отныне не признает за собой права вмешиваться в дела Польши, и поэтому отказывается от поддержки французской политики в этом вопросе . Оставшись в одиночестве, Франция не осмелилась открыто выступить против России. Надежды поляков на помощь западных держав окончательно рассыпались. Они оказались один на один с военной мощью Российской империи.
Отказавшись от поддержки польского восстания, кабинет лорда Грея тем не менее не торопился с обнародованием своего решения. На это существовали весьма серьезные внутриполитические причины. Грей и Пальмерстон прекрасно понимали, что опубликование такого решения вызвало бы широкое недовольство среди различных слоев английского общества и неминуемо привело бы к падению их правительства. Поэтому лорд Пальмерстон тщательно конспирировал деятельность Форин оффис в этом направлении. Дипломатическая переписка по польскому вопросу, например, была опубликована лишь в 1861 году, за четыре года до смерти лорда. Сокрытие документов позволяло Пальмерстону лицемерно заверять британскую общественность в своей приверженности либеральным принципам во внешней политике. Одновременно он продолжал поощрять пропольскую кампанию в прессе. Британские газеты убеждали англичан в том, что успех польского восстания принесет «неоценимые выгоды» европейским странам и что бесспорна целесообразность вмешательства европейских правительств в ход этого восстания на стороне поляков» .
Царские войска 8 сентября 1831 года заняли Варшаву. После падения польской столицы восстание продолжалось не менее месяца. В начале октября оно было окончательно подавлено. Николай I жестоко расправился с восставшими: тысячи поляков были осуждены на каторгу, сосланы в Сибирь, отданы в солдаты. Сотни польских семей были переселены в глубинные губернии России. В феврале 1832 года Нико-лай I подписал так называемый «Органический статут», который заменил ликвидированную конституцию 1815 года и окончательно уничтожил автономные права и привилегии Королевства Польского.
Когда война за независимость была поляками проиграна, английское правительство сочло выгодным для себя вновь выступить в роли «защитника» Польши. Ему было необходимо сохранить «либеральное» лицо и как-то оправдать перед своей страной пассивность в польском вопросе. В депеше лорду Хейтсбери от 23 ноября 1831 года Пальмерстон позволил себе рекомендовать российскому правительству придерживаться «разумной» политики в отношении поверженной Польши, провести полную амнистию восставших, за исключением тех, кто повинен в «убийствах», восстановить конституцию Царства Польского, гарантированную Венским конгрессом. Рекомендации английского министра не были приняты официальными кругами в Петербурге. Хотя царским правительством была проведена частичная амнистия, но ее значение свелось к тому, что власти не применили смертной казни. В ответной депеше лорд Хейтсбери сообщил Пальмерстону, что правительство России отказалось признать британскую интерпретацию Венского договора .
В исследованиях зарубежных историков часто встречаются утверждения об «искренних симпатиях» лорда Пальмерстона к польскому национально-освободительному движению в начале 30-х годов XIX века. При этом приводятся многочисленные ссылки на его выступления в парламенте, частную и официальную переписку. Однако слова Пальмерстона о том, что он «хотел бы видеть Польшу независимой» , явно не опирались на его реальную политику и оставались лишь тонко рассчитанной интригой и демагогическими рассуждениями. Британская дипломатия относилась к конституционным и национально-освободительным движениям в Европе явно с государственно-прагматических позиций. Пальмерстон однажды выразил свою внешнеполитическую доктрину в следующих словах: «Когда люди спрашивают меня, что называется политикой, единственным ответом может стать следующее: мы намерены делать то, что кажется нам лучшим в каждом отдельно взятом случае, ставя превыше всего Интересы Нашего Государства» . В случае с польским восстанием 1830-1831 годов англичанам было выгодно не вмешиваться. Либеральные фразы о необходимости защиты польской независимости являлись не более чем прикрытием истинной позиции Великобритании. В свою очередь российские дипломаты, приняв условия игры, не воспринимали всерьез частые демарши англичан в поддержку польского восстания.
ПРИМЕЧАНИЯ
Виноградов К.Б., Сергеев В.В. Лорд Пальмерстон. Жизнь и политическая деятельность // Новая и новейшая история. 1990. № 4; Их же. Лорд Пальмерстон: на вершине политического Олимпа // Викторианцы: Столпы британской политики XIX в. Ростов-на-Дону, 1996; Тарле Е.В. Крымская война. Ч. I // Тарле Е.В. Собр. соч.: В 12 т. М., 1959. Т. 8; Виноградов В.Н. Великобритания и Балканы: От Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985.
Great Britain. Foreign Office. Correspondence with Prince Talleyrand respecting Poland. L., 1831. 1861. P. 2.
Жолудов Михаил Валентинович — кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина.
Том 11 Энгельс Фридрих
К. МАРКС ЛОРД ПАЛЬМЕРСТОН
ЛОРД ПАЛЬМЕРСТОН
Лондон, 12 февраля. Лорд Пальмерстон - бесспорно интереснейший феномен официальной Англии. Хотя он уже старик и с 1807 г. почти непрерывно подвизается на политической арене, он всегда умудряется придавать себе прелесть новизны и возбуждать все те надежды, которые обычно возлагаются на многообещающих и неискушенных юношей. И хотя он уже стоит одной ногой в могиле, все еще считают, что его настоящая карьера впереди. Если бы Пальмерстон завтра умер, вся Англия была бы поражена, узнав, что он целых полвека был министром. Не будучи универсальным государственным деятелем, он, несомненно, универсальный актер; ему одинаково хорошо дается как героический, так и комический стиль, как пафос, так и фамильярный тон, как трагедия, так и фарс; впрочем фарс, пожалуй, больше соответствует его характеру. Он не первоклассный оратор, но совершенный полемист. Обладая удивительной памятью, большим опытом, непревзойденным тактом, неизменной находчивостью и гибкостью светского человека, будучи тончайшим знатоком всех парламентских махинаций, интриг, партий и деятелей, он с милой непринужденностью судит о самых сложных делах, приспосабливаясь каждый раз к предрассудкам любой аудитории. Его nonchalance [беспечность. Ред.] служит ему защитой от всяких неожиданностей, эгоизм и ловкость предохраняют его от порывов откровенности, а крайнее легкомыслие и аристократическое безразличие оберегают от запальчивости. Удачными остротами он умеет расположить всех в свою пользу. Никогда не теряя самообладания, он тем самым импонирует своим самым ярым противникам. Если ему и недостает общих воззрений, зато он всегда готов плести изящный узор из общих фраз. Если он и неспособен овладеть каким-либо предметом, то все же умеет им играть. С трепетом уклоняясь от борьбы с сильным врагом, он умеет создать себе врага слабого.
Уступая иностранному влиянию на деле, он противился ему на словах. Пальмерстон перенял по наследству от Каннинга - который, кстати сказать, на смертном одре предостерегал от него, - доктрину о миссии Англии распространять конституционализм на континенте, и потому у него, разумеется, никогда не бывает недостатка в поводах для того, чтобы польстить национальным предрассудкам, поддерживая в то же время ревнивую подозрительность иностранных держав. После того как ему удалось таким удобным способом сделаться bete noire [жупелом, предметом страха и ненависти (буквально: «черным зверем»). Ред.] континентальных дворов, он без труда сумел прослыть у себя в стране «истинно английским министром». Хотя Пальмерстон первоначально был тори, он сумел внести в руководство внешней политикой все то «shams» [притворство, обман. Ред.] и противоречивость, которые составляют сущность вигизма. Пальмерстон умеет сочетать демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями, выгораживать проповедующую мир буржуазию, заимствовав надменный язык аристократического прошлого Англии. Он умеет казаться нападающим, когда соглашается, и защитником, когда предает; щадить кажущегося врага и ожесточать мнимого союзника; в решающий момент спора оказаться на стороне более сильного против слабого и произносить смелые слова, обращаясь в бегство.
Одни обвиняют его в том, что он состоит на жалованье у России, другие подозревают его в карбонарстве. В 1848 г. ему пришлось защищаться в парламенте от грозившего привлечением к суду обвинения в тайном соглашении с Россией, зато в 1850 г. он, к своему удовлетворению, стал обьектом преследования со стороны иностранных посольств, составивших против него заговор, который имел успех в палате лордов, но потерпел провал в палате общин. Если Пальмерстон предавал чужие народы, то делал это с величайшей вежливостью. Если угнетатели всегда могли рассчитывать на его действенную помощь, то угнетенных он щедро одаривал своим высокопарным ораторским великодушием. Подавление движения поляков, итальянцев, венгров и других народов всегда совпадало с его пребыванием у власти, а их победители всегда подозревали его в тайных сношениях с жертвами, которых они преследовали с его же соизволения. До сих пор, имея его своим противником, всегда можно было рассчитывать на вероятный успех, а имея его своим другом - ожидать верного поражения. Но если дипломатическое искусство Пальмерстона не увенчало его переговоры с иностранными государствами сколько-нибудь положительными результатами, то тем более блестяще оно проявилось в его умении заставить английский народ принимать фразы за дела, фантазии за реальность и за возвышенными предлогами не видеть низменные мотивы.
Генри Джон Темпл, виконт Пальмерстон, в 1807 г. был назначен младшим лордом адмиралтейства при образовании правительства герцога Портленда. В 1809 г. он стал secretary at war [секретарем по военным делам. Ред.] и оставался на этом посту до мая 1828 г. в министерствах Персивала, Ливерпула, Каннинга, Годрича и Веллингтона. Во всяком случае, странно видеть этого Дон-Кихота «свободных учреждений», этого Пиндара «прославленной конституционной системы» в качестве видного и непременного члена торийских кабинетов, которые издали хлебные законы, допустили пребывание на английской земле иностранных наемников, время от времени - пользуясь выражением лорда Сидмута - «пускали кровь» народу, которые заткнули рот прессе, запретили собрания, обезоружили народные массы, отменили на время нормальное судопроизводство, а вместе с этим и свободу личности - одним словом, ввели в Великобритании и Ирландии осадное положение! В 1829 г. Пальмерстон переметнулся к вигам, которые в ноябре 1830 г. назначили его министром иностранных дел. Не считая промежутков времени, когда у власти были тори, то есть с ноября 1834 до апреля 1835 г. и с 1841 по 1846 г., Пальмерстон неизменно руководил внешней политикой Англии с момента революции 1830 г. до государственного переворота 1851 года. Краткий обзор его деятельности за этот период будет дан в следующей корреспонденции.
Из книги Мир Софии автора Гордер ЮстейнМАРКС …призрак бродит по Европе… Встав с постели, Хильда подошла к окну с видом на залив. Субботу она начала с чтения главы о дне рождения Софии. Вчера пятнадцать лет исполнилось самой Хильде.Если отец рассчитывал, что она успеет дочитать до Софииного дня рождения еще
Из книги Постмодернизм [Энциклопедия] автора Грицанов Александр АлексеевичМАРКС МАРКС (Marx) Карл (1818-1883) - немецкий социолог, философ, экономист. Изучал право, философию, историю, историю искусств в Бонне и Берлине (1835- 1841). Докторская степень философского факультета Йенского университета (1841). Основные сочинения: "К критике гегелевской философии
Из книги Письма к сыну автора Честерфилд Филип Дормер СтенхопXVI (Общество в Лейпциге. Лорд Бэкон о наружности человека) Лондон, 30 июля ст. ст. 1747 г.Милый мой мальчик!Четыре раза уже приходила почта и – ни одного письма, ни от тебя, ни от м-ра Харта. Я приписываю это тому, что ты очень часто переезжаешь в Швейцарии из одного места в другое.
Из книги Том 15 автора Энгельс ФридрихXL (Лорд Кларендон о Хемпдене. Чистота и отточенность стиля) Лондон, 12 декабря ст. ст. 1749 г.Милый мой мальчик!Лорд Кларендон говорит в своей «Истории» о Джоне Хемпдене: «…голова его была способна замыслить любое зло, язык – склонить на него, руки – привести его в
Из книги Том 11 автора Энгельс ФридрихXLIII (О нравственной чистоте. Лорд Бэкон о лживости и умении скрывать свои мысли) Лондон, 8 января ст. ст. 1750 г.Милый мой мальчик!Я очень мало писал тебе – а может быть, даже и вообще никогда не писал – относительно религии и морали; я убежден, что своим собственным разумом ты
Из книги Том 13 автора Энгельс Фридрих Из книги Том 8 автора Энгельс ФридрихК. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ПАЛЬМЕРСТОН. - АРМИЯ Лондон, 9 февраля. В связи с тем, что Пальмерстон и Сидни Герберт заняли новые министерские посты, должна была состояться процедура переизбрания их в парламент. По этой причине обе палаты отсрочили вчера свои заседания на неделю.
Из книги От Спинозы до Маркса автора Луначарский Анатолий Васильевич Из книги Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе автора Дерлугьян Георгий Из книги История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века) автора Коллектив авторовК. МАРКС ПАЛЬМЕРСТОН. - ФИЗИОЛОГИЯ ГОСПОДСТВУЮЩИХ КЛАССОВ ВЕЛИКОБРИТАНИИ Лондон, 23 июля. Если гарантия турецкого займа встретит сегодня вечером то же сопротивление, что и в прошлую пятницу, то Пальмерстон тотчас же распустит палату общин. Все обстоятельства
Из книги автораК. МАРКС ЛОРД ДЖОН РАССЕЛ Написано К. Марксом 25 июля- 12 августа 1855 г.Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» №№ 347, 359, 363, 365, 369 и 377; 28 июля, 4, 7, 8, 10 и 15 августа 1855 г. и в газете «New-York Daily Tribune» № 4479, 28 августа 1855 г.Печатается по тексту «Neue Oder-Zeitung», сверенному с текстом газеты «New-York Daily
Из книги автораК. МАРКС МИР Сведения, полученные с «Европой», заставляют предполагать, что итальянская конфедерация, возвещенная Наполеоном III как одна из основ его мира с Францем-Иосифом, есть нечто весьма неопределенное и неустойчивое. Это пока только идея, на которую согласилась
Из книги автораК. МАРКС ДЕЙСТВИЯ МАДЗИНИ И КОШУТА. - СОЮЗ С ЛУИ-НАПОЛЕОНОМ. - ПАЛЬМЕРСТОН Лондон, вторник, 28 сентября 1852 г.Сообщаю следующие достоверные факты относительно того, что делается среди итальянской и венгерской эмиграции.Не так давно венгерский генерал Феттер совершил по
Из книги автора Из книги автораЛорд-протектор Аджарии Начнем с малоизвестной Аджарии. Мы уже встречали это название ранее при описании событий 1921 г., когда опасавшиеся потерять нефтяной терминал в Батуми большевики решили присоединить Карабах к Азербайджану. Особенностью Аджарии стало то, что это
Из книги автораЭл. Маркс Ярким представителем плеяды пропагандистов марксизма была младшая дочь Маркса – Элеонора Маркс (1855 – 1898), первая женщина-марксистка. Ее сознание формировалось с детских лет под влиянием отца и Энгельса, в атмосфере теоретических дискуссий, обсуждения
Генри Джон Темпль Пальмерстон
Пальмерстон (Palmerston), Генри Джон Темпл (20.Х.1784 - 18.Х.1865), граф, - английский политический деятель. Родился в аристократической семье. Образование получил в университетах Эдинбурга (1803) и Кембриджа (1806). Политическую карьеру начал в 1806 году, вначале примыкая к тори, а с 1830 года - к вигам. Член палаты общин 1807-1865 годов. В 1807-1809 годы - чиновник Адмиралтейства, в 1809-1829 годы - министр по военным делам. В 1830-1841 и 1846-1851 годы - министр иностранных дел. В 1852-1855 годы - министр внутренних дел. В феврале 1855 – 1865 годы (с коротким перерывом) - премьер-министр. В области внутренней политики Пальмерстон провозгласил отказ от всяких реформ. Внешняя политика Пальмерстона унаследовала принцип английской дипломатии 18 века - поддерживать расчленение Европы на группы враждующих между собой и, следовательно, ослабляющих друг друга держав (принцип «равновесия сил»). Вместе с тем Пальмерстон опирался на возросшую экономическую мощь Англии, которая, по его мнению, достигла к середине 19 века идеального состояния, и, прикрываясь фразами о том, что миссия Англии - распространять конституционные свободы в абсолютистской Европе, содействовал внешнеполитической экспансии английской буржуазии. В международных спорах самым сильным аргументом Пальмерстона была угроза ввести в действие английский флот. При этом Пальмерстон трезво учитывал силы противника и нередко, если ему противостоял сильный враг, ограничивался эффектными угрозами, не предпринимая активных действий. Политика Пальмерстона в отношении России определялась опасением роста ее могущества, усиления ее влияния в Османской империи и распространения владений России в сторону Индии. Вскоре после начала Крымской войны 1853-1856 годов Пальмерстон выступил за вытеснение России из Дунайских княжеств, предлагал захват Севастополя, отторжение ряда частей Российской империи. После падения Севастополя Пальмерстон требовал продолжения войны. В последующие годы Пальмерстона беспокоили намерения Наполеона III установить свою гегемонию в Европе. В связи с этим, на завершающем этапе объединения Италии он заявил о поддержке политики Кавура в деле объединения страны под эгидой сардинской династии, высказывался за уход австрийцев из Северной Италии. В период правления Пальмерстона англо-французские противоречия обострились также на Ближнем Востоке (например, по вопросу о Суэцком канале с 1854 года, когда английское правительство выступило против осуществления французского плана постройки канала) и в других частях земного шара. Во время гражданской войны в США 1861-1865 годов правительство Пальмерстона проводило вначале (особенно в 1861-1862 годы) политику поддержки южан, однако, в конечном счете, под давлением английского рабочего класса вынуждено было отказаться от вмешательства в пользу южан. Правительство Пальмерстона содействовало расширению английской колониальной империи (завершение в 1849 году завоевания Пенджаба, отторжение от Бирмы в результате войны 1852 года области Пегу, захват в 1854 году Белуджистана и т. д.). Правительство Пальмерстон подавило Индийское народное восстание 1857-1859 годов, участвовало в подавлении Тайпинского восстания и др.
Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967.
Пальмерстон, Генри Джон Темпль (1784-1865), виконт-английский государственный деятель и дипломат. Пальмерстон вступил в палату общин в 1807 году в качестве члена партии тори от "гнилого местечка" Ньютаун (на о. Уайт). Благодаря своим связям он был в 1808 году назначен младшим лордом адмиралтейства, а в 1809 году занял пост помощника военного министра. На этом посту он пробыл 20 лет, ни разу не выступая по вопросам внешней политики. В 1830 году Пальмерстон перешёл в партию вигов, объявив себя сторонником избирательной реформы. Премьер лорд Грей предоставил ему пост министра иностранных дел. В 1830-1841 и 1846-1851 годы Пальмерстон стоял во главе иностранного ведомства, но и после этого в качестве министра внутренних дел, а затем и премьера он продолжал руководить английской внешней политикой - вплоть до своей смерти.
Пальмерстон считал полезным для интересов Англии сохранять целостность Оттоманской империи, представлявшей выгодный рынок для сбыта английских товаров, источник сырья и военно-политический барьер как против России, так и против Франции в её попытках укрепиться в Египте. В то же время Пальмерстон рассматривал территорию Оттоманской империи как удобный плацдарм для дальнейшей экспансии Англии на Востоке. Выдвинутый Англией принцип "целостности" Оттоманской империи не помешал англичанам захватить в 1839 году Аден и стремиться к установлению своего господства также и над другими оттоманскими владениями. Главным противником Англии Пальмерстон всегда считал Россию. Следуя примеру Питта Младшего, учеником которого он себя называл, Пальмерстон прикрывал своё служение интересам английской экспансии высокопарными речами о "защите цивилизации". Как раз в начале 30-х годов англо-русские противоречия стали обостряться в связи с успехами, которые к этому времени одержала русская дипломатия на Ближнем Востоке (см. «Адрианопольский мирный договор 1829 года и Ункяр-Искелесийский договор 1833 года »). Стремясь лишить Россию её преимущественного положения в Турции, Пальмерстон поставил своей главной дипломатической задачей "растворение" Ункяр-Искелесийского договора в "соглашении более общего характера", т. е. предоставление султану коллективной помощи вместо помощи со стороны одной России. Этим он одновременно связывал руки Франции, которая поддерживала Мухаммеда Али (...) против султана. Пальмерстон в значительной степени добился своих целей заключением двух Лондонских конвенций - 1840 и 1841 годов. Методы, к которым прибегал Пальмерстон в переговорах, в особенности его грубые манеры, надменный, повелительный тон, имевшие целью запугать противника, создавали постоянную напряжённость отношений между Англией и другими державами. О Пальмерстоне говорили, как о поджигателе войны, как об "опасном министре".
После падения министерства Мельбурна (1841) Пальмерстон был 5 лет в оппозиции. Когда в июле 1846 было создано новое правительство вигов, Пальмерстон снова стал министром иностранных дел, причём было официально заявлено, что премьер будет строго контролировать его действия. На деле этот контроль, однако, не осуществлялся, ибо именно Пальмерстон являлся верным выразителем хищнических стремлений английской буржуазии. Это с особенной яркостью проявилось в его нашумевшем выступлении в палате общин о действиях английского флота против Греции с целью поддержки денежных претензий финансиста-авантюриста дона Пасифико (1850). В этой пятичасовой речи Пальмерстон с полной откровенностью изложил основные принципы английской внешней политики. Английский подданный, утверждал он, - это своего рода гражданин древней Римской империи. Сильная рука английского правительства должна оказывать ему покровительство и защиту в любом уголке земного шара. Английская буржуазия стала с тех пор почитать Пальмерстона как национальную фигуру, называя его "великий Пам". Эту же политику защиты английских колониальных грабителей Пальмерстон применял и в затеянной им "опиумной войне" с Китаем (1839-1842).
Прикрываясь ханжескими фразами о своей приверженности демократическим принципам, Пальмерстон играл глубоко реакционную роль по отношению к демократическим движениям на континенте. В течение ряда лет английская полиция по распоряжению Пальмерстона перлюстрировала переписку эмигрантов, выдавала их планы правительствам и высылала их под всякими предлогами. Слишком откровенная реакционность Пальмерстона порою компрометировала его партию. После того как он (в декабре 1851 года) за спиной своего правительства выразил французскому послу удовлетворение государственным переворотом Луи Наполеона и в то же время в резких выражениях порицал английского посла в Париже за то, что тот не поспешил поздравить нового диктатора Франции с удачным исходом его авантюры, Пальмерстон был уволен из кабинета. Этим инцидентом была закончена его карьера в качестве министра иностранных дел.
В кабинете лорда Эбердина (1852-1855) Пальмерстон занимал пост министра внутренних дел. В годы, предшествовавшие войне с Россией, Пальмерстон оказывал провокационное давление на правительство. Министром иностранных дел был лорд Кларендон, полностью находившийся под влиянием Пальмерстона. Послом в Турцию с широкими полномочиями был назначен личный друг Пальмерстона Стратфорд-Каннинг (...), применивший для обострения русско-турецкого конфликта метод прямой фальсификации (сообщая в Лондон о содержании русской ноты Турции, Стратфорд заменил в английском переводе слова этой ноты о праве России "делать представления" словами "давать приказания"). Объявление Турцией войны России в октябре 1853 года было результатом прямого подстрекательства со стороны агентуры Пальмерстона. Из тактических соображений, чтобы ещё больше закрепить своё влияние в кабинете, Пальмерстон в декабре 1853 года внезапно подал в отставку. За этим последовала инсценированная им бурная газетная кампания в пользу "честного патриота", которого "выжили из правительства". Пальмерстон вскоре с триумфом вернулся в кабинет, чем было предрешено вступление Англии, а вместе с ней и Франции в войну. Являясь душой антирусской коалиции, в которую он хотел вовлечь всю Европу, Пальмерстон составлял широкие планы расчленения России. 11-месячная героическая оборона Севастополя сорвала эти планы и вызвала разлад между союзниками. Французы, которые несли колоссальные потери, не прочь были найти выход из войны. Но Пальмерстон, ставший в феврале 1855 года премьером, прилагал все усилия, чтобы затянуть войну и осуществить свой план ослабления России. На Парижском конгрессе 1856 года (...) Пальмерстон стремился навязать России тяжелейшие и унизительные условия. Искусство русской дипломатии, сумевшей разбить единый фронт своих противников, в значительной мере обезвредило планы Пальмерстона.
В 1863 году, во время польского восстания , Пальмерстон бурно демонстрировал свои симпатии к Польше. На деле Пальмерстон был равнодушен к судьбе поляков; он лишь стремился побудить Францию к дипломатическому выступлению в их пользу, чтобы тем самым сорвать начавшееся русско-французское сближение.
В угрожающих нотах от 17. IV и 13. VII Англия, Австрия и Франция требовали предоставления полякам политической самостоятельности. Эти дипломатические атаки были отбиты Горчаковым (...), но цель Пальмерстона - ухудшение русско-французских отношений - была достигнута. Вслед за тем, в сентябре 1863 года, министр иностранных дел Россель заявил, что "ничто не заставляет Англию начать из-за Польши войну с Россией".
Последним проявлением пальмерстоновской политики подстрекательства других стран к войне за английские интересы была позиция, занятая Англией во время шлезвиг-голштинского конфликта между Данией с одной стороны и Австрией и Пруссией - с другой (1864). Пальмерстон всячески обнадёживал датского короля Христиана IX обещаниями помощи, провоцируя его на сопротивление. Когда же Дания, рассчитывая на эту помощь, отклонила ультимативные требования Австрии и Пруссии, она оказалась в одиночестве и подверглась военному разгрому.
Ещё в начале 50-х годов К. Маркс дал Пальмерстону следующую характеристику: "Он перенял, как наследство от Каннинга, теорию о миссии Англии распространять конституционализм на континенте, и потому у него никогда не бывает недостатка в поводах для того, чтобы возбуждать национальные предрассудки, противодействовать революции на континенте... Будучи торием по происхождению, он все же сумел ввести в управление иностранными делами весь тот клубок лжи, который составляет квинтэссенцию вигизма. Он прекрасно умеет соединять демократическую фразеологию с олигархическими воззрениями... он умеет казаться нападающим, когда на самом деле потворствует, и обороняющим, когда на самом деле предает ". Вся деятельность Пальмерстон является подтверждением этой характеристики.
Дипломатический словарь. Гл. ред. А. Я. Вышинский и С. А. Лозовский. М., 1948.
Далее читайте:
Исторические лица Англии (Великобритании) (биографический справочник).
Англия в XIX веке (хронологическая таблица)
Сочинения:
Gladstone and Palmerston. The correspondence with Gladstone (1851-1865), L., 1928.
Литература:
Маркс К., Лорд Пальмерстон, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 9; Guedalla Ph., Palmerston, L., 1926; Bell H. С. F., Lord Palmerston, v. 1-2, L., 1936; Webster С. К., The foreign policy of Palmerston 1830-1841, v. 1-2, L., 1951; Temperley H. W. V., England and the Near East, v. 1 - The Crimea, L., 1936.
