Воспоминания о детстве императора николая ii. Жизнь и учение

Не знаю, как вам, но мне в детстве очень нравились книги-воспоминания о детстве, когда взрослые рассказывали о том времени, когда сами были детьми. Да и слушать собственных родителей и бабушку тоже было интересно.
Конечно ничто не сравнится с трилогией "Детство. Отрочество. Юность" Льва Толстого или романом "Первая любовь" Ивана Сергеевича Тургенева, а "Мои университеты" Максима Горького!
Даже не знаю, читают ли эти книги современные дети. Возможно, что всё же читают.
Наверное через подобные воспоминания передается некая связь поколений, память народа и история, как школьный предмет - оживает и окрашивается жизнью - ведь дело не только и не столько в сухих фактах - а в языке, чувствах, отношениях между людьми и к происходившим тогда событиям, ныне канувшим бы в Лету, если бы не воспоминания современников...

Готовя пост на 150-летие последнего русского царя Николая II (такую тему невозможно пропустить), нашла в интернете очень интересную книгу-воспоминания о его детстве мальчика, выросшего вместе с Ники (так звали будущего самодержца в детстве). Он был как-бы назначен его другом, допущен к царскому отпрыску для игр и общения, потому что мама была воспитательницей, возможно даже нянькой у еще маленьких царевичей. Это полковник Владимир Константинович Опленгрэн.
Воспоминания записал Илья Сургучев в эмиграции, когда Владимиру Константиновичу было уже за 60 лет.
Полностью книга по ссылке: http://samoderzhavnaya.ru/pages/detstvo_imperatora_nikolaya_ii

По устному рассказу полковника В. К. Олленгрэна:

Теперь, по исходе лет, мне кажется, что... будущий Император Александр Третий (которого я считаю Государем гениальным) понимал, что детей своих не нужно особенно отдалять от земли и делать из них небожителей. Он понимал, что небожительство придет само собой, в свое время, а пока суд да дело, нужно, чтобы они потоптались в обыкновенной земной жизни.
Тепличные растения - не прочны. И потому на меня, на обыкновенного шалуна и забияку, он смотрел благосклонным глазом и прощал мне многие штуки. Я был представитель той простой, обыкновенной жизни, которую ведут миллионы его подданных, и, очевидно, по его плану нужно было, чтобы к этой обыкновенной жизни причастился будущий хозяин жизни, а пока что - его маленький сын.
.

Я же, по совести сказать, не отдавал себе отчета в том великом счастье, которое мне выпало на долю. Больше: я просто тяготился той невероятно скучной и монотонной жизнью, которую мне пришлось вести в золоченых стенах великолепного дворца.
Ну что толку из того, что к утреннему завтраку нам подавался чай, кофе и шоколад с горами масла и яиц, и все это - на каких-то особенных чудесных блюдах?
Ты мне дай краюху хлеба, которую я заверну в карман, и потом на Псковской улице буду по кусочкам щипать и отправлять в рот. Тогда я почувствую этот очаровательный святой запах в меру зажаренной корки и дам себе счастье, как у Гомера, насладиться пищей.

А то вот мы встали, все трое, кто хватил того, кто - другое, все спешат, глотают не жуя, несмотря на все запреты и замечания, и у всех - одна только мысль: поскорее в сад, на вольный воздух, поноситься друг за другом в погоне, устроить борьбу и, по возможности, чехарду, которую Ники обожал. Другое, что он обожал, это - следить за полетом птиц.
Через многие десятки лет я и теперь не могу забыть его совершенно очаровательного личика, задумчивого и как-то мрачно тревожного, когда он поднимал кверху свои нежные, невинные и какие-то святые глаза и смотрел, как ласточки или какие-нибудь другие птицы вычерчивают в небе свой полет. Я это так любил, что иногда обращался с просьбой: - Ники, посмотри на птиц!

И тогда он, конечно, не смотрел, а в смущеньи делался обыкновенным мальчишкой и старался сделать мне салазки.

Цесаревич Николай Александрович с матерью, Цесаревной Марией Феодоровной. 1868-1869 г

Цесаревич Николай Александрович с матерью, Цесаревной Марией Феодоровной. 1869 г

Он очень любил изображение Божией Матери, эту нежность руки, объявшей Младенца, и всегда завидовал брату, что его зовут Георгием, потому что у него такой красивый святой, убивающий змея и спасающий царскую дочь.

Вот так и я бы спас нашу Ксеньюшку, если бы на нее напал змей, - говаривал часто маленький Великий Князь, - а то что же мой святой, старик и притом сердитый?

Он раз даже позондировал у моей мамы почву, нельзя ли ему перестать быть Николаем и быть Георгием.

Цесаревич Николай Александрович и Великий Князь Георгий Александрович. 1872 г?

Цесаревич Николай Александрович и Великий Князь Георгий Александрович. 1873 г

Ну что ж? - говорил он в ответ на возражения мамы. - Мы будем два Георгия: один большой, другой - маленький.

Он отлично понимал, что я - счастливее его, потому что моя мама - всегда со мной, а его мама видит его только два раза в день, утром да вечером, в постели.

Он обожал свою мать. Впрочем, обожал ее и я. Да и не знаю, кто ее не обожал? Вот это было божество в полном значении этого слова. Я дурак, мальчишка, лишался слова в ее присутствии. Я разевал рот и, застыв, смотрел на нее в божественном восторге. Она часто снилась мне, всегда с черным веером, каких потом я никогда не видел. Иногда и теперь я вижу этот прекрасный, раз в году повторяющийся сон, и все тот же страусовый веер, - и тогда я счастлив целую неделю, забывая и старость, и чужбину, и дикую неуютную жизнь. Как это бывало?

Цесаревич Николай Александрович с матерью, Цесаревной Марией Феодоровной. 1871 г?

Обыкновенно часов в одиннадцать утра, среди занятий, раздавался с четвертого этажа звонок. Все радостно вздрагивали. Все знали, что это звонит мамочка. Тут Ники гордо взглядывал на меня: «его мамочка». Мгновенно все мы летели на лифт и сами старались ухватить веревку. Достигнув четвертого этажа, в котором жила Августейшая чета, мы через Блюдный зал, знакомой дорогой летели кто скорей, в «ее» будуар. Сейчас же начинались поцелуи и расспросы:

Ну как спали? Что во сне видели? Боженьку видели? Начинались обстоятельные, вперебивку, доклады, при которых всегда, с скрытно-радостным лицом, присутствовал и отец.

Цесаревич Николай Александрович, Великий Князь Георгий
Цесаревна Мария Феодоровна. 1873 г?

Дети рвались к матери, грелись у ее теплоты, не хотели оторваться, но увы! Официальное время шло, и родителям нужно было уезжать к деду, в Зимний дворец, где они и проведут потом целый день, до поздней ночи.
Я потом слышал, что Наследник (отец Ники) потому так упорно ездил в Зимний на целый день, что боялся что отец, Александр Второй, даст конституцию. Мы этого тогда не знали, но знали, что перед расставаньем нас ждет огромное удовольствие. И это удовольствие наступало: Великая Княгиня всех по очереди катала нас вокруг комнаты на шлейфе своего платья. Это была постоянная дань за расставанье. И, покатавшись, обласканные на целый день, мы снова спускались на свою половину к мрачным книгам и тетрадям.

Цесаревич Александр Александрович, Цесаревна Мария Феодоровна

Детская половина состояла из приемной, гостиной, столовой, игральной так называемой опочивальни, в которой стояло три кровати... В игральной комнате был песок, качели, кольца, всяческие игрушки. Кровати в спальне были особенные, с мудростью, без подушек (что на первых порах меня убивало), были невероятной упругости матрацы с валиками в головах. Был умывальник с проточной водой. Ванны не было, и купались дети у матери, в четвертом этаже. Я - у себя дома.

Занятия сперва захватили Великого Князя. Мир тетрадок, которые ему казались сокровищами, которые жалко пачкать чернилами, сначала мир очаровательных и таких, в сущности, простых книг, как «Родное Слово», с картинками, от которых нельзя оторваться. В особенности занимала его картинка: «Вместе тесно, а врозь скучно» и серый воздушный шар. Совершенно очаровало его стихотворение «Румяной зарею».

Румяной зарёю
Покрылся восток.
В селе, за рекою,
Потух огонёк.
Росой окропились
Цветы на полях.
Стада пробудились
На мягких лугах.
Седые туманы
Плывут к облакам,
Гусей караваны
Несутся к лугам.
Проснулися люди,
Спешат на поля,
Явилося солнце,
Ликует земля.
(А.С.Пушкин)

Не знаю, то ли уютный ритм этих строф, то ли самые картины утра, выраженные в стихе, но он, по неграмотности, сам еще не мог читать и все просил маму, чтобы она читала, и, когда она читала, он благоговейно шевелил губенками, повторяя слова. И опять его больше всего завораживала фраза: «гусей караваны несутся к лугам». Я, признаться, не понимал этого, но чувствовал, что это - интересно, как-то возвышенно, что это - какой-то другой склад, мне не доступный, и вот по этой линии я инстинктивно чувствовал его какое-то превосходство надо мной.

Мне было смешно, когда он думал, что эта книга - только одна на свете и только него, что у других не может быть таких прекрасных книг, а я знал, что таких книг хоть завались и стоят они по двадцать пять копеек, а он не верил и совсем не знал, что такое двадцать пять копеек. Я ему иногда показывал деньги и говорил, что вот на этот медный кружок можно купить великолепную свинчатку и он не понимал, что такое купить, а променять свинчатку на скучный медный кружок считал безумием.

Он только тогда согласился писать в тетрадке, когда мама показала их целую гору в запасе. У него было необыкновенное уважение к бумаге: писал он палочки страшно старательно, пыхтя и сопя, а иногда и потея, и всегда подкладывал под ладонь промокательную бумагу. Часто бегал мыть руки, хотя тут, пожалуй, была предлогом волшебно лившаяся из стены вода. Его писанье было девически чисто, и тетради эти мать потом благоговейно хранила. Не знаю теперь, где они, кому достались и кто их бережет.

Ученье начиналось ровно в девять. Уроки были по 50 минут, десять минут - перемена. Вне урока рисовали огромного папу и маленькую маму с зонтиком. Иногда на уроках бывал Великий Князь Георгий: этот только смотрел, слушал, вздыхал и норовил, как бы поскорее выбрать такой промежуток, чтобы поскорей стрельнуть из комнаты в сад. И мы смотрели ему вслед с искренней завистью. По стенам бегают зайчики, в саду простор, улица аппетитно шумит: улица - недоступный, запретный, какой-то особенный, удивительный, для счастливых, свободных людей мир.

Цесаревич Николай Александрович, Великий Князь Георгий, Великая Княжна Ксения. 1877 г

Цесаревич Николай Александрович, Великий Князь Георгий. 1877 г?

Что же, признаться, скучно было во дворце жить. Великим князьям было все равно: они в этом родились, свободы не знали и жили, как будто так и быть должно. Но я был птицей вольной, я знал, что такое свет Божий, что такое наслажденье дружбы, отваги, вольной игры, в которой каждый волен изобретать свои вариации, комбинации...
Я знал, что такое сирень за забором или манящее яблоко. Я знал, что такое марафет, купленный по дорогой цене, за копейку, я знал восхитительное свойство денег, приближающих к вам очаровательные вещи, я знал запах дикой бузины и как из нее делать пушки, а из сочной арбузной корки - звонкие заряжалки. Я знал, как в сирени искать счастье, я знал мечтательность и загадочность счастья, а они? Они все имели уже при рождении.

Цесаревна Мария Феодоровна
Цесаревич Николай Александрович, Великий Князь Георгий, Великая Княжна Ксения. 1877 г

Ники не понимал символизма: «пустой карман» и что такое «пьян».

Но у меня тоже пустой карман, - недоуменно говорил Ники, выворачивая свой карманчик.

Да, - учительствовал я. - Карман пустой, но, если ты попросишь своего папу, он тебе может двадцать копеек дать.

А что такое двадцать копеек? - продолжал вопрошать Ники.

Фунт карамели можно купить, - выходил я из себя.

А что такое пьян?

Я прошелся по лужайке покачиваясь.

Вот что такое пьян, - объяснял я.

Ники тоже прошелся покачиваясь.

И я пьян? - спросил он.

Конечно, пьян, но ведь все это понарошке.

Как это понарошке?

Так, понарошке. А чтоб было всамделишнее, нужно водку пить.

Какую водку?

Так, горькая вода есть такая.

А зачем же пить горькую воду?

Чтобы запаливать.

А ты пил?

Почему?

Потому что мама выдерет.

А-а... - с почтением протянул Ники, потому что он знал, что такое «выдерет».

Дружеская беседа затянулась. Перешли на самую соблазнительную вещь: табак.

А ты пробововал курить? - спросил Ники.

Я почувствовал ошибку в слове «пробовать», но смолчал и ответил:

Пробововал.

Ну и что же?

Да ничего.

Мне страшно покурить хочется, - сказал Ники.

А вот сопри у отца папирос и покурим.

Весь дворец знал, что турецкий султан прислал Александру несколько картонов папирос, но все они были заперты под замок. Пришлось посушить на солнце лопух и тонко нарезать его ниточками. Потом догадались набрать окурков в пепельнице, крошили их в газетную бумагу, сворачивали, но выходило плохо: один конец толстый, другой - тонкий. Но это уже было опасно. Нюхали друг друга изо рта, не пахнет ли табаком? И потом, по коломенскому рецепту, жевали сухой чай. Это отбивало запах. Но, если Император Николай Второй был исправным курильщиком, то в этом были и мои семена...

Цесаревич Николай Александрович. 1880 г?

Цесаревич Николай Александрович. 1881 г?

Шалун он был большой и обаятельный, но на расправу - жидок. Я был влюблен в него, что называется, по-институтски: не было ничего, в чем бы я мог отказать ему. И когда Александр ловил нас в преступлениях, я всегда умолял его:

Ники - не виноват.

Ты не виноват? - спросил однажды Александр.

Я не виноват, - ответил Ники, прямо глядя в глаза.

Ах, ты не виноват? - рассердился Александр. - Так вот это тебе лично, а это - за Володю.

Почему за Володю? - со слезами спрашивал Ники, почесывая ниже спины.

Потому что Володя за других не прячется. Володя - мальчик, а ты - девчонка.

Я не девчонка, - заревел Ники. - Я мальчик.

Ну, ну, не реви, - ответил отец и, в утешение, дал нам по новенькому четвертаку...

Это был на редкость веселый и простой человек: он с нами, детьми, играл в снежки, учил нас пилить дрова, помогал делать снежных баб, но за шалости крепко дирывал за уши. Однажды мы с Ники забрались в Аничковом саду на деревья и плевали на проходящих по Невскому проспекту. Обоим от будущего Александра Третьего был дёр, отеческий и справедливый.

Вспоминаю, как, иногда, выезжая, например, в театр, родители заходили к нам прощаться. В те времена была мода на длинные шлейфы и Мария Феодоровна обязана была покатать нас всех на шлейфе и всегда начинала с меня. Я теперь понимаю, какая это была огромная деликатность - и как все вообще было невероятно деликатно в этой очаровательной и простой семье.

автор воспоминаний Владимир Олленгрен

Я горько плакал, когда прочитал, что Николай Второй записал в своем предсмертном дневнике:

- «Кругом - трусость и измена».

Семья Императора Александра III. 1888 г

Цесаревич Николай Александрович. 1890 г?

Императрица Мария Феодоровна с сыном Цесаревичем Николаем Александровичем. 1890 г?

Личность последнего царя, его роль в истории России неоднозначна и вызывает большие споры, в коих нет никакого желания участвовать.
Главная вина Николая II в том, что он не смог стать спасителем нации. Но ведь и спасителей нации у нас не очень то жалуют.

Голос царя Николая II (1910 год!). Единственная запись
Голос Царя Единственная запись голоса Государя Императора Николая II на параде в честь дня рождения Государя 18 мая 1910 год. Запись велась на восковые валики. Качество - соответствующее.

Николай II кинохроника

В предреволюционные годы имя Ильи Дмитриевича Сургучева (1881—1956) стояло в одном ряду с ведущими писателями-реалистами Буниным, Леонидом Андреевым, Куприным, — хотя и было лишено столь шумной популярности. Почти постоянно — вплоть до эмиграции в 1919 году — проживая в Ставрополе, писатель находился как бы в стороне от бурной литературной жизни обеих столиц.
***

Определенного мотива этой песенки у нас не было, мы всегда пели его импровизацией, и Жоржик, надув шею, всегда брал самого низкого баса, подражая своему кумиру в церковном хоре. И вообще у него необыкновенно были развиты подражательные способности и он не раз морил нас со смеху.

Эти посещения рыжих мальчишек навели меня на мысль о необходимости подписать договор дружбы. Мысль была принята с большим воодушевлением. Дело было сделано так. Из новой тетради вырвали лист бумаги, и я, в подражание крови, мамиными красными чернилами написал, как мог: "Дружба на веки вечные, до гроба". Потом, памятуя, как после смерти отца мать подписывалa через марку какие-то бумаги (это ослепило раз и навсегда мое воображение), я и теперь решил исполнить эту формальность. Путем долгих переговоров с Аннушкой я упросил ее купить в мелочной лавочке три марки, и Аннушка за девять копеек привезла мне три какие-то красненькие марки.

Мы столбиком наклеили эти марки на договоре дружбы и потом расписались. Первым поставил свою подпись Ники и вывел ее через марку каракулями несгибающимися линиями. Я подписался с росчерком "Володя", а Жоржику, как малограмотному, предложили поставить крест. И он поставил его с необычайной твердостью и правильностью. У него была крепкая и уверенная рука. Он без линейки проводил совершенно и безукоризненно правильную линию, -- признак художественного дарования. Он рисовал чрезвычайно верно всякие предметы, особенно лошадей и собак.

Детям нужна тайна, и с необыкновенными и изобретательными предосторожностями в какой-то жестяной коробочке мы зарыли договор дружбы под деревом в Аничковом саду. Потом забыли, и этот договор, быть может, и до сих пор в целости лежит на своем месте. Если не изменился пейзаж сада, я, пожалуй, и теперь бы его отыскал.

Рыжих мы не любили. Рыжие нанесли нам тяжкое оскорбление: когда Жоржик предложил им сахарного мороженого из мокрого песку, -- рыжие поголовно все шаркнули ножкой и отказались. Тогда мы им спели песенку про бороду: рыжие вежливо слушали и криво улыбались: фу, какие противные! Их карьера в Аничковом дворце была кончена. Когда провозглашалась угроза:

-- "Завтра будут мальчики", -- то Великие Князья с редким искусством начинали дуэт: "Не надо рыжих..." А Жоржик невпопад обмолвился:

К чолту рыжих! -- что произвело колоссальное смущение, и мама нюхала спирт.

Как чудесно и таинственно было сознавать, что неподалеку, рукой подать, в садовой земле зарыты такие сокровища, как договор дружбы и стеклянная ложка! У нас было особенное многозначительное, в присутствии других, переглядывание, понятное только нам. Были особые, вроде масонских, знаки пальцами, -- как-то: если я поднял большой палец мякотью к Ники, то это значило: "Дай списать задачу". Если я его поднял ногтем к нему, то это значило: "Надо произвести шум для отвлечения внимания". Мы так разработали эту систему, что иногда вели целые молчаливые беседы, как глухонемые. И это было таинственно и прекрасно, и дружески связывающе.

Пасха в Аничковом дворце

В годах: 1876, 1877, 1878 и 1879, -- все предметы, начиная с грамоты, преподавала одна моя мать по программе для поступления в средние учебные заведения. Когда эта программа была выполнена и для дальнейших занятий был намечен ген. Данилович, была приглашена особая комиссия, которая произвела экзамен Великому Князю. Экзамен прошел блестяще (о нем я расскажу подробнее позже), и о результатах было доложено Августейшим Родителям и новому воспитателю ген. Даниловичу. Генералу же Даниловичу было предложено пригласить преподавателей по своему усмотрению, -- тогда были приглашены гг. Коробкин (математика), Докучаев (русский язык), протопресвитер Бажанов (Закон Божий) и забыл фамилию преподавателя географии и истории. Много позднее были приглашены преподаватели: по французскому языку -- мсье Дюпперэ и немец Лякоста.

По окончании своей трудной и ответственной работы мама получила от Августейших Родителей большую бриллиантовую брошь с вензелями: "АМ" и датою: 1876-1879. Это было дано при уходе матери из дворца, и это была брошь самая роскошная, но и ранее, после каждого учебного года, Родители так же дарили маме броши бриллиантовые, но более скромные и обязательно со своими вензелями. Где-то они теперь, эти царские броши, которые когда-то хранились, как семейные реликвии?

Теперь нужно вспомнить и рассказать, как Аничков дворец встречал Святую Пасху.

Страстная неделя была неделей постной, -- постной относительно, конечно. К столу продолжали подаваться масло, молоко и яйца, но мяса с четверга уже не полагалось. В Страстную пятницу с Императорского фарфорового завода привозилась груда фарфоровых прелестных яиц, различных размеров. Эти яйца предназначались для христосования со всеми служащими во дворце. Большие яйца, очень дорогие, вероятно, получали лица, близкие к Августейшей Семье. Меньшие размеры полагались персоналу, обслуживавшему дворец. Начиная с Великого четверга, церковные службы происходили как и везде, то есть вечером -- двенадцать Евангелий, которых мы, дети, не достаивали: Родители слушали их до конца.

На увод детей из церкви разрешение у Родителей всегда испрашивала мать, и мы, признаться, бывали рады, когда она отправлялась за занавеску. (Царская Семья была отделена от остальных молящихся особой бархатной занавесью у правого клироса. В церковь же был свободный доступ для всякого служащего при дворце.) В пятницу был вынос плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и все просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глазенки его наливались слезами, он часто говаривал, сжимая кулаки: "Эх, не было меня тогда там, я бы показал им!" И ночью, оставшись одни в опочивальне, мы втроем разрабатывали планы спасения Христа. Особенно Ники ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас.

Помню, я уже задремал, когда к моей постельке подошел Ники и, плача, скорбно сказал:

Мне жалко, жалко Боженьку. За что они Его так больно?

Подскочил и Жоржик и тоже с вопросом:

Плавда, за что?

И до сих пор я не могу забыть его больших возбужденных глаз. Время до воскресения дети переживали необычайно остро. Все время они приставали к маме с вопросами:

Боженька уже живой, Диди? Ну скажите, Диди, что он уже живой. Он уже ворочается в своей могилке?

Нет, нет. Он еще мертвый, Боженька.

И Ники начинал капризно тянуть:

Диди... Не хочу, чтобы мертвый. Хочу, чтобы живой...

А вот подожди. Батюшка отвалит крышку гроба, запоет: "Христос Воскрес", -- тогда и воскреснет Боженька...

И расточатся врази Его? -- тщательно выговаривал Ники непонятные, но твердо заученные слова.

И расточатся врази Его, -- подтверждала мать.

Я хочу, чтобы батюшка сейчас сказал: "Христос Воскрес"... Вы думаете, хорошо Ему там во гробе? Хочу, чтобы батюшка сейчас сказал... -- тянул капризно Ники, надувая губы.

А этого нельзя. Батюшка тебя не послушается.

А если папа скажет? Он -- Великий Князь.

И Великого Князя не послушает.

Ники задумывался и, сделав глубокую паузу, робко спрашивал:

А дедушку послушается?

Во-первых, дедушка этого не прикажет.

А если я его попрошу?

И тебя дедушка не послушается.

Но ведь я же его любимый внук? Он сам говорил.

Нет, я -- его любимый внук, -- вдруг, надувшись, басом говорил Жоржик. -- Он мне тоже говорил.

Ники моментально смирялся: он никогда и ни в чем не противоречил Жоржику. И только много спустя говорил в задумчивости:

Приедет дедушка, спросим.

На самом же деле любимицей Императора Александра Второго была маленькая Ксения.

Приезжая во дворец, Император не спускал ее с колен, тетешкал и называл: "моя красноносенькая красавица".

Несмотря на все недостатки воспитания, слишком оторванного от земли, теперь, с горы времен, мне это видно, несмотря на оторванность от живой жизни, дети оставались детьми и ничто детское им не было чуждо. Привозились самые занятные, самые драгоценные игрушки, сделанные в России и за границей, но все это занимало их внимание только какой-то первый момент.

Иное дело выстроить из песку домик для дедушки, или из снегу -- крепость для защиты России, -- это было свое, это было драгоценно. Каждый день летом подавалось мороженое, сделанное по драгоценным рецептам. Это имело успех, но что это было в сравнении с тем мороженым, которое мы сами делали из песку с водой? Продавцом этого мороженого был всегда, к нашей глубокой зависти, Жоржик. У него была какая-то ложка, сделанная из битой бутылки, и эта ложка, сделанная нами самими, хранилась под заветным деревом в саду и была произнесена страшная клятва, чтобы никому, даже дедушке, не выдавать ее местопребывания.

И потому, когда я сказал, что иду сейчас в мамину квартиру, где Аннушка красит яйца, -- то впечатление было такое, будто гром ударил среди ясного неба!

Что такое: красить яйца? Как это так: красить яйца? Разве можно красить яйца? И, в сравнении с этим любопытством, чего стоили все писанки, изготовленные на Императорском заводе.

Вырваться из царских комнат не так-то легко, и тут нужен был весь опыт приснопамятной Псковской улицы, чтобы выбраться в эту сложную и трудноодолимую экспедицию. Нужно было главным образом преодолеть бдительность мамы. На наше счастье, ее, через посланца, вызвала к себе М.П. Флотова в четвертый этаж. И не успела еще отскрипеть веревка лифта, как мы, всей компанией, пробрались в заветный коридор, встретив на пути одного только Чукувера, который нес к себе какие-то пакеты и не обратил на нас ни малейшего внимания.

Аннушка делала какую-то особенно прочную краску из лукового настоя, который разводила в глиняной миске. Вся мамина квартира пропахла луком, так что Ники даже осведомился:

Чего это так в глаза стреляет?

Но когда он увидел, как обыкновенное белое яйцо, опущенное в миску, делается сначала бурым, а потом -- красным, -- удивлению его не было границ. Аннушка, добрая девка, снизошла к нашим мольбам, засучила нам троим рукава, завесила грудь каждому какими-то старыми фартуками и научила искусству краски. И когда изумленный Ники увидел, как опущенное им в миску яичко выкрасилось, он покраснел от радости и изумления и воскликнул:

Это я подарю мамочке!

Мать вернулась от Марьи Петровны, хватилась нас, безумно испугалась. Кинулись в сад -- нас нет. В кухню -- нас нет. Подняли всю дворню на ноги, поднялся шум, суматоха, и тут всех выручил Чукувер. Нас нашли, но в каком виде! И тут оба Великих Князя оказали бурное сопротивление: ни за что не хотели уходить из кухни Аннушки, -- Жоржик даже брыкался. Разумеется, мне, как заводиловке, влетело больше всех. Влетело и Аннушке, а Аннушка огрызалась.

Ну что ж что царята? Дети как и есть дети. Всякому лестно.

Забрав в руки плоды своего искусства, мы, под стражей, с невероятно вымазанными руками, следовали на свою половину. Мать принимала валериановые капли, услужливо поднесенные целителем Чукувером. А для нас весь мир исчез. Важно было донести целыми и не раздавить яички, предназначенные то маме, то папе, то дедушке.

Начали мыть нам руки, принесли песку, но краска так и не отмылась до самой Фоминой.

Во время христосования отец Ники вдруг потянул носом и спросил:

Что-то ты, брат, луком пахнешь, а?

И тут заметил его неоттертые руки.

А ну ты, Жорж? Ты, Володя?

Понюхал всех. От всех несло луком.

В чем дело?

Мать со слезами объяснила происшествие. Александр Александрович расхохотался на весь дворец.

Так вы малярами стали? Молодцы! А где же ваша работа? Мы бросились в опочивальню и принесли свои узелки.

Вот это папе, это маме, это -- дедушке.

Александр Александрович развел руками.

Вот это -- молодцы, это -- молодцы! Хвалю. Лучше всякого завода. Кто научил?

Аннушка.

Шаль Аннушке! И пятьдесят рублей денег. А вам по двугривенному. Сколько лет живу на свете, -- не знал, что из лука можно гнать краску!

И через несколько минут после его ухода нам принесли по новенькому двугривенному.

Илья Сургучев

Из книги «Детство императора Николая II »

Илья Дмитриевич Сургучёв

Детство императора Николая II

НИКОЛАЙ II - ныне благополучно царствующий император и самодержец всероссийский, старший сын императора Александра III и государыни императрицы Марии Фёдоровны, родился 6 мая 1868 г. в Царском Селе.

Воспитание и образование его величества велось под личным руководством его августейших родителей, а в 1877 г. ближайшее заведование учебными его занятиями было поручено ген.-адъютанту Г. Г. Даниловичу. Учебные занятия были распределены на двенадцать лет, причём первые восемь лет были посвящены предметам гимназического курса, с заменой классических языков элементарными основами минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии; кроме того, прибавлено преподавание английского языка и расширено, по сравнению с гимназическим курсом, изучение политической истории, русской литературы, французского и немецкого языков.

Последние четыре года в общем плане учебных занятий наследника цесаревича были предназначены для курса высших наук, но сложность программы привела к необходимости продолжения занятий ещё на один год.

Курс высших наук направлен был к достижению двух целей: изучению с достаточною подробностью военного дела и основательному ознакомлению с главнейшими началами юридических и экономических наук, необходимыми для государственного деятеля.

Преподавателями наследника цесаревича по второму отделу высшего курса были: И. Л. Янышев (по каноническому праву в связи с историей церкви, главнейшим отделам богословия и истории религий), Н. Х. Бунге (по статистике, политической экономии и финансовому праву), К. П. Победоносцев (по энциклопедии законоведения, государственному, гражданскому и уголовному праву), М. Н. Капустин (по международному праву), Е. Е. Замысловский (по политической истории); сверх того Н. Н. Бекетов преподавал химию. Преподавателями по отделу военных наук состояли: Н. Н. Обручев (по военной статистике), М. И. Драгомиров (по боевой подготовке войск), Г. А. Леер (по стратегии и военной истории), Н. А. Демьяненко (по артиллерии), П. Л. Лобко (по военной администрации), О. Э. Штубендорф (по геодезии и топографии), Н. К. Гудима-Левкович (по тактике), Ц. А. Кюи (по фортификации), А. К. Пузыревский (по истории военного искусства).

Для усвоения строевой службы и ознакомления с войсковым бытом наследник цесаревич провёл два лагерных сбора в рядах лейб-гвардии Преображенского полка, исполняя обязанности сперва субалтерн-офицера, а потом ротного командира, после чего два летних сезона посвятил кавалерийской службе в рядах лейб-гвардейского гусарского его величества полка в качестве взводного офицера и эскадронного командира; наконец, один лагерный сбор состоял в рядах артиллерии и до самого восшествия на престол командовал, в чине полковника, первым батальоном лейб-гвардейского Преображенского полка.

Для практического ознакомления с вопросами гражданского управления наследник цесаревич с 6 мая 1889 г. участвовал в занятиях Государственного совета и комитета министров. Наконец, в план образовательной программы входило и ознакомление на месте с различными областями России, для чего наследник цесаревич сопровождал своего августейшего родителя в многочисленных поездках его по России.

В октябре 1890 г. наследник цесаревич предпринял путешествие на Дальний Восток, направившись через Вену, Триест, Грецию и Египет в Индию, Китай и Японию и практически ознакомившись на пути с трудностями военно-морского дела. В Китае августейший путешественник совершил экскурсию по реке Янь-Цзы до Хань-Коу, где сосредоточены русские чайные фактории. В Японии наследник цесаревич посетил г. Отсу, где 23 апреля 1891 г. некий фанатик Санзо Цуда, находившийся в числе полицейских, совершил покушение на жизнь его высочества, нанесши ему удар саблей в голову; злоумышленник собирался повторить удар, но был сбит с ног греческим королевичем Георгом, К счастью, рана оказалась неопасною.

Обратный путь наследник цесаревич совершил сухим путём, прорезав всю Сибирь и положив начало осуществлению великого предприятия, долженствующего органически связать её с европейской частью империи. Во Владивостоке его высочество присутствовал при открытии работ Сибирской железной дороги и собственноручно свёз на полотно её тачку земли. При его высочестве состоялись во Владивостоке закладка дока и памятника адмиралу Невельскому, а в Хабаровске - открытие памятника Муравьёву-Амурскому.

Посещение Сибири наследником цесаревичем император Александр III ознаменовал изданием именного указа от 17 апреля 1891 г., смягчившего и сократившего наказания, отбываемые в Сибири.

В начале августа того же года наследник цесаревич благополучно закончил своё путешествие, продолжавшееся более 9 месяцев (с 23 октября 1890 г. по 4 августа 1891 г.), на протяжении почти 35 000 вёрст. В конце того же года наследник цесаревич призван был к председательствованию в особом комитете по доставлению помощи населению губерний, пострадавших от неурожая; комитет этот действовал до 5 марта 1893 г., собрав пожертвования свыше 13 миллионов рублей. В 1892 г. наследник цесаревич назначен был председателем комитета Сибирской железной дороги, председательство в котором оставил за собою и по восшествии своём на престол.

В апреле 1894 г. наследник цесаревич был помолвлен с принцессою Гессенскою (род. 25 мая 1872 г.), дочерью великого герцога Гессенского, внучкою английской королевы Виктории и сестрою ныне царствующего великого герцога Гессен-Дармштадтского, Эрнеста-Людвига. Высоконаречённая невеста, принявшая, по присоединении к православной церкви (21 октября 1894 г.), имя Александры Фёдоровны, прибыла в Россию за полторы недели до кончины императора Александра III (ум. 20 октября 1894 г.). Манифест о восшествии на престол государя императора Николая Александровича (20 октября 1894 г.), выражая беспредельность сыновней его скорби о невознаградимой утрате, вместе с тем возвестил, что отныне он, проникшись заветами усопшего родителя своего, приемлет «священный обет пред Лицом Всевышнего всегда иметь единою целью мирное преуспеяние, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Его верноподданных».

Соответствующая циркулярная нота разослана была представителям России при иностранных дворах 28 октября 1894 г. В ноте этой было заявлено, что его величество, одушевлённый «твёрдою решимостью всецело приять на Себя высокую задачу, которую предначертал Себе незабвенный возлюбленный Его Родитель Император Александр III, посвятить все Свои заботы развитию внутреннего благосостояния России и ни в чём не уклониться от вполне миролюбивой, твёрдой и прямодушной политики, столь мощно содействовавшей всеобщему успокоению, причём Россия будет по-прежнему усматривать в уважении права и законного порядка наилучший залог безопасности государств».

Илья Дмитриевич Сургучёв

Детство императора Николая II

Для усвоения строевой службы и ознакомления с войсковым бытом наследник цесаревич провёл два лагерных сбора в рядах лейб-гвардии Преображенского полка, исполняя обязанности сперва субалтерн- офицера , а потом ротного командира, после чего два летних сезона посвятил кавалерийской службе в рядах лейб-гвардейского гусарского его величества полка в качестве взводного офицера и эскадронного командира; наконец, один лагерный сбор состоял в рядах артиллерии и до самого восшествия на престол командовал, в чине полковника, первым батальоном лейб-гвардейского Преображенского полка.

Разрешив открыть по всей России подписку на сооружение памятника императору Александру III в Москве, государь император указом от 13 апреля 1895 г. учредил в Санкт-Петербурге «Русский музей императора Александра III», в котором предполагается сосредоточить выдающиеся произведения русской живописи и ваяния и этнографические и исторические коллекции; между последними видное место будет отведено всему касающемуся жизни и трудов в Бозе почившего государя, которому принадлежит и идея национального музея. Указом 25 февраля 1896 г. установлена «в память незабвенного Царя-Миротворца» серебряная медаль, для ношения на груди, на Александровской ленте, священнослужителями и классными чинами всех ведомств, состоявшими на действительной службе в минувшее царствование.

14 ноября 1894 г. состоялось бракосочетание государя императора с великою княжною Александрою Фёдоровною, ознаменованное милостивым манифестом. 17 января 1895 г. состоялся высочайший приём депутаций от дворянства, земств, городов и казачьих войск, прибывших в Санкт-Петербург для принесения поздравлений по случаю бракосочетания их величеств. Выразив уверенность в искренности верноподданнических чувств, заявляемых представителями всех сословий, государь император обратился к ним со следующими словами: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в

Николай II появился на свет б мая 1868 года в Царском Селе. Вначале получил домашнее образование, затем, в период 1885-1890 годов, освоил курс, составленный по специальной программе и прочитанный обер-прокурором Синода К.П. Победоносцевым, министром иностранных дел Н.К. Гирсом, министром финансов Н.Х. Бунге, генералами Н.Н. Обручевым и М.И. Драгомировым, историком В.О. Ключевским, композитором и военным инженером Ц.А. Кюи. Как наследник понял материал, осталось для учителей загадкой, поскольку спрашивать его запрещалось, сам он никаких вопросов не задавал. Дополнили образование несколько лагерных военных сборов. Граф С.Ю. Витте так писал о Николае: «...по нашему времени обладает средним образованием гвардейского полковника хорошего семейства».

После того как цесаревич достиг совершеннолетия, отец решил, что ему полезно будет попутешествовать по свету. Тем более, что Николай завел интрижку с молодой особой нежелательной, в глазах венценосных родителей, национальности, и это их весьма раздражало. Путешествие подготовили довольно тщательно: из Петербурга были направлены предписания российским посланникам за границей и русским губернаторам в места маршрута Николая Александровича. В них подробно излагалось, что рекомендуется наследнику посетить, а что посещать не нужно. Посылались даже макеты речей, с которыми следовало обращаться к цесаревичу во время официальных приемов. Так Николай должен был пополнить образование в области дипломатии.

С наследником поехал его болезненный брат Георгий: императорская чета надеялась, что морская вода, солнце и соленый морской воздух исцелят его. Чтобы царским детям не было скучно во время заграничной поездки, при них находилось несколько молодых людей из знатных фамилий - свитский генерал князь В.А. Барятинский, конногвардеец князь Н.Д. Оболенский, кавалергард князь B.C. Кочубей, гусар Е.Н. Волков, чиновник департамента иностранных исповеданий князь Э.Э. Ухтомский.

23 октября 1890 года, во вторник, вся компания отбыла. В Афинах к ней присоединился наследник греческого престола принц Георгий, которого великие князья называли Джорджи. Вначале путешествие было приятным и легким: проплыли Суэцкий канал, полюбовались пирамидой Хеопса и другими достопримечательностями.

На борту корабля молодые люди тоже не скучали, отдавая дань гвардейским «традициям», основу которых составляли алкоголь и иные молодецкие забавы. Но во время одной из них великий князь Георгий Александрович упал и расшиб грудь. В итоге обострился процесс в легких, и больного пришлось срочно отправить из ближайшего порта в Россию, но все же великий князь умер от чахотки. В апреле 1891 года путешественники прибыли в старую японскую столицу Киото, а оттуда - в небольшой городок Отсу. Здесь наследник престола чуть было не лишился жизни. Какой-то полицейский подбежал к нему и с размаху опустил наего голову саблю - удар пришелся на правую сторону черепа, над ухом. Японец приготовился к дальнейшим действиям, но Николай Александрович выскочил из коляски рикши, на которой он ехал по городу, и побежал. Окружающие бросились врассыпную, даже не пытаясь защитить царского наследника, но положение спас греческий принц Джорджи. Он сшиб озверевшего японца с ног тростью и помог прибывшим к месту происшествия полицейским скрутить его. Путешествие пришлось закончить. Возвращаясь через Сибирь в Петербург, Николай посетил Тобольск, который ему очень понравился. Наследник даже представить себе не мог в то время, что именно этот город через 27 лет станет местом его ссылки.

Яхта «Память Азова». 1890. На ней великий князь Николай Александрович

Воспоминания о детстве императора николая ii. Жизнь и учение

Еще по теме статьи: