Шестьдесят лет назад умер И. В. Сталин - человек, споры о котором не затихают и вряд ли утихнут в обозримом будущем. Человек, которого одни считают величайшим гением, другие - величайшим преступником. Среди православных христиан тоже нет единства мнений - кто-то воспринимает его как царя Ирода, кто-то - как «богоданного императора». В церковной среде бытует множество мифов о Сталине, кое-кто даже пытается объявить его святым. Как же на самом деле относился Сталин к Православию и можно ли вообще считать его верующим? Об этом мы беседуем с кандидатом исторических наук, старшим научным сотрудником Института российской истории, автором фундаментальной монографии «Сталин. Власть. Религия» Игорем Александровичем Курляндским.
Игорь Александрович, Вы лично сталкивались с мифологемами на тему Сталина - как позитивными, так и негативными?
Да, неоднократно. Например, есть миф о «православном» Сталине - что он втайне от «товарищей по партии» исповедовал православную веру и вел подлинно духовную жизнь. А есть и негативный миф - что человеком он был глупым и недалеким, малообразованным. Конечно же, и тот, и другой миф не имеют никакого отношения к реальности.
Но ведь те, кто убежден в святости Сталина, ссылаются на факты: что он встречался с митрополитом гор Ливанских Илией, что его благословила Матронушка, что он посылал в храмы записки с перечислением грехов, что по его приказу был облёт Москвы с иконой Казанской Божией Матери на борту.
Постойте, какие же это факты? Для историка факты - это то, что подтверждено заслуживающими доверия источниками, то есть архивными документами, многочисленными воспоминаниями современников. Если задаться целью найти источник всех этих околоцерковных рассказов о «православном Сталине», то вы не найдете ничего - кроме разве что сомнительных брошюрок, авторы которых не приводят никаких доказательств своим фантазиям. В отличие от документальных свидетельств участия Сталина в репрессиях, в том числе и в гонениях на Русскую Православную Церковь.
Как историк, много лет занимающийся изучением жизни и деяний Сталина, могу подтвердить, что никакой встречи Сталина с митрополитом гор Ливанских Илией (Карамом) не было, равно мифами и выдумками являются сказания о посещении Сталиным блаженной Матроны, о посланных им в московские храмы записках с перечислениями грехов. Не было никакого облета Москвы с иконой Казанской Божией матерью на борту. Это ложь, распространяемая или по невежеству, или с злонамеренной целью поддержать в общественном сознании легенду о «православном Сталине». А для нее нет никаких оснований.
Надо помнить, что советское государство, хоть и изменило в 1943 году формат своих отношений с Церковью, все равно оставалось по своей идеологии атеистическим. А пресловутый «поворот» был обусловлен не духовными и романтическими, а сугубо прагматическими мотивами, о чем уже есть обстоятельные исследования современных историков - О. Ю. Васильевой, М. В. Шкаровского, Вашего покорного слуги и других. Реальные документы и факты не позволяют говорить о том, что Сталиным в повороте политики к «новому курсу» в государственно-церковных отношениях в 1943 году двигали духовные причины, обусловленные его семинарским прошлым, симпатией к религии и Православию и др.
История вопросаКогда и в какой политической, идеологической ситуации началось участие Сталина в вопросах, связанных с отношением советской власти к Церкви?
Сталин начал принимать участие в решении вопросов, связанных с отношением советской власти к Церкви, с 1922 года, когда он, как генеральный секретарь ЦК РКП (б), безукоризненно проводил ленинско-троцкистский план по разгрому и ограблению Русской Православной Церкви под предлогом помощи голодающим.
Потом в 1923 году он сыграл большую роль в смягчении прежней антицерковной линии, выработке более осторожной политики в вопросе закрытия церквей, лично редактировал циркуляр ЦК по этому вопросу. Да и патриарх Тихон был выпущен на свободу не без его участия. Диктовалось все это конъюнктурными причинами борьбы с Троцким и, так сказать, общей логикой развертывания в стране НЭПа как политики, предполагающей частичную либерализацию общественных отношений.
Но тот же Сталин сыграл руководящую и направляющую роль в свертывании в 1927-1930 годов так называемого «религиозного НЭПа», в организации нового масштабного наступления на религию и Церковь, перехода к политике массовых репрессий и гонений. Об этом подробно, на документах и фактах, я пишу в своей книге «Сталин. Власть. Религия». В 1937-1938 годах Сталин руководил массовым истреблением православного епископата, религиозных лидеров других конфессий, священноцерковнослужителей и мирян.
Правда ли, что в 30-е годы существовал план официальной ликвидации Церкви, была намечена дата закрытия последнего храма?
Нет, такого конкретного плана в 30-е годы не существовало. Он был просто не нужен, потому что программа большевистской партии и сама доктрина марксизма не оставляли в будущем «счастливом обществе» места для религии, для Церкви, для религиозного сознания. Партия большевиков была главной и единственной легальной политической силой в советском обществе 1930-х годов, а марксизм - идеологическим фундаментом этого государства. Следовательно, тактические повороты в отношении религии могли быть в советской реальности самыми разными, - от гонений и ужесточения до «оттепели» и «нового курса». У армии партийных работников при любых вариантах было твердое представление, что религия - это отжившая идеология, пережиток «проклятого прошлого», от которого рано или поздно советские люди избавятся.
Сталин в юности учился в духовной семинарии. Повлияло ли это на его отношение к Церкви?
Согласно многочисленным источникам, в старших классах семинарии Иосиф Джугашвили потерял интерес к духовной учебе, из «отличника» и «хорошиста» он превратился в «троечника», а духовные уроки шли мимо его ушей. В Тифлисской семинарии были прекрасные педагоги и сильная программа, но у него уже сменились интересы. Потеряв желание учиться и решив не делать никакой духовной карьеры, Джугашвили ушел из семинарии до окончания курса. Ушел в революционную деятельность, оставшись духовно непросвещенным человеком, несмотря на все прежнее духовное образование.
Учеба в семинарии уж точно не повлияла на то, что в военные годы он смягчил государственную политику в отношении к Церкви. Более того, я полагаю, что своих духовных учителей он впоследствии ненавидел. Малоизвестный факт, - ректор первых лет учебы Сталина в семинарии митрополит Серафим (Мещеряков) был расстрелян в 1933 году по постановлению одной из «троек», созданных по решению того же Сталина («тройки» при местных органах ГПУ создавались с 1930 года в рамках кампании по коллективизации).
Кстати, из советских руководителей не только у Сталина было за плечами семинарское образование. Например, это А. И. Микоян, Н. И. Подвойский, А.К. Воронский, Миха Цхакая и другие. Учеба в семинарии никак не смягчила их отношение к Церкви.
В чем причины таких жизненных поворотов? В семинариях что-то не так было, или причины чисто внешние?
На этот вопрос пытаются ответить и я, и известный исследователь духовного образования той эпохи, доктор исторических наук Т.Г. Леонтьева. Ответ - и в семинариях не все было, как надо, и внешние причины тоже сказывались. В семинариях отрицательно влияли зубрежка, формализм, казарменный дух обучения, в национальных окраинах добавлялись и русификаторские тенденции. С другой стороны, революционное движение всячески стремилось дискредитировать религию и Церковь, и порождаемые им настроения проникали в семинарскую среду. Сказывалось антицерковное влияние окружающей среды в целом, - несмотря на строгие семинарские порядки, воспитанники находили выходы в окружающий мир.
То есть, несмотря на семинарскую юность, Сталин сделался убежденным атеистом, материалистом?
В своей книге «Сталин. Власть. Религия» я пытаюсь ответить на этот вопрос. Мой вывод, - таким убежденным атеистом и материалистом, как некоторые выдающиеся вожди российского коммунизма, вроде Ленина, Троцкого и Бухарина, Сталин не стал. Тому свидетельства, - и его пометки на произведениях ряда русских и зарубежных классиков, изученные моим учителем, одним из крупнейших исследователей сталинской темы Б. С. Илизаровым (в них присутствуют следы размышлений на тему Бога и бессмертия, невозможные для человека, радикально их отрицающего). Характерны, например, в этой связи замечания Сталина на полях сочинения Франса, «Воскресения» Л.Н. Толстого, «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского и других известных произведений. Так, например, Сталин исчеркал диалог Анатоля Франса «О Боге», - и в одном месте написал свой вывод о причине непостижения людьми Бога: «Следов не знают, не видят. Его для них нет», оставляя таким образом «лазейку» для бытия Божиего. Нельзя не отметить и факты пародирования Сталиным некоторых религиозных черт в тщательно выстраиваемом им культе своей собственной персоны, а также в культе Ленина, в коммунистической символике. Для последовательного атеиста такие действия представляются невозможными.
Я убежден, что по своему отношению к религии Сталин был агностиком , то есть человеком, не веровавшим ни в существование Бога, ни в его отсутствие. Это обстоятельство (а не выдуманное сталинское «православие», как многие считают) и облегчило ему маневрирование в отношении религии и Церкви в годы войны. Для него этот атеистический момент не являлся вопросом принципа.
Выражал ли он где-то в своих речах, в своих текстах отношение к вере, Богу, Русской Православной Церкви?
Да, выражал неоднократно и в 1920-е годы, и это его отношение было последовательно отрицательным. Приведу на эту тему пару цитат. Так, в своей беседе с американской рабочей делегацией в 1927 году он объявил, что дело ликвидации религиозного духовенства будет доведено до конца, а в беседе с рабселькорами 1928 года сказал, что «наша страна признала, что религия не нужна», призвал издевательски высмеивать духовенство и объявил: «конечно, мы за то, чтобы превратить все церкви в клубы».. Надо иметь в виду, что эти тексты были рассчитаны на публичные выступления перед партийной и рабоче-крестьянской аудиториями. У Сталина нет отдельных речей или статей, полностью посвященных религиозным проблемам, но фрагменты на эту тематику у него есть, и в своей книге «Сталин. Власть. Религия» я их анализирую.
Спор о масштабах
До сих пор идут споры о масштабе репрессий по отношению к верующим людям и духовенству. Одни говорят, что в 37-38 годах было расстреляно более 100 тыс. человек (именно за веру), другие опровергают эти цифры. А есть ли достоверная статистика?
Такой достоверной статистики нет. Вернее, цифра 100 тысяч человек была озвучена в начале 90-х годов, в докладе А.Н. Яковлева, председателя созданной еще в конце 80-х правительственной комиссии по реабилитации репрессированных граждан. В число этих 100 тысяч включались не только священноцерковнослужители, но и алтарники, просфорницы, свечницы, церковные старосты. Сюда же включались и обновленческие священники, и любые сектанты, и верующие других конфессий - словом, все те, кто каким-то образом ассоциировался с религиозной верой.
Не очень понятно при этом, какими именно документами пользовалась эта правительственная комиссия и каким образом можно проверить ее выкладки. Опять же, возникает вопрос: кого считать в этой связи верующими людьми (в виде объектов такого подсчета)? Наверное, надо вести речь об активных мирянах, осужденных именно с формулировками, предполагающими их активное участие в жизни той или иной конфессии. Сколько было таких? Кто и как возьмется их посчитать при нынешних условиях закрытости для исследователей большинства архивно-следственных дел эпохи репрессий? Известно, что священноцерковнослужители и активные миряне репрессировались в ходе массовых операций в категории «антисоветские элементы» наряду с «кулаками» и «уголовниками». Но ведь и среди «кулаков» тоже были активные члены церковных общин. А в «национальных операциях» репрессировались представители духовенства и верующих самых разных конфессий. Отдельный вопрос: кого из этих верующих считать пострадавшими именно за веру, а кого - просто попавшими в мясорубку сталинских репрессий. Чтобы ответить, нужно изучать следственные протоколы в каждом конкретном деле.
Поэтому корректнее было бы сказать так: в 1937-38 годах по представителям всех конфессий был нанесен чудовищный удар. А установить более или менее точное число пострадавших - дело будущего.
Были ли гонения на Церковь и верующих конца 30-х годов как-то мотивированы идейно, имели ли они четкую цель, были ли спланированы? Если да, то ставилась ли специальная задача искоренения религиозной веры?
Были. Их идейная мотивация вытекала из сразу двух сталинских теорий, реанимированных им на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года: обострения классовой борьбы по мере продвижения социализма - и едином фронте врагов социализма, объединяющем все враждебные силы, от «троцкистов» до «церковников». Четкая цель была - максимально вытеснить все лишние элементы из идейно однородного общества. В частности, не дать им воспользоваться правом, дарованным новой Конституцией 1936 года, чтобы получить представительство в центральных и местных органах власти на выборах 1937-1938 годов. Все репрессии были спланированы и контролировались в центре, что не исключало и эксцессов местных исполнителей на местах. Когда Сталин посчитал, что эта цель в значительной мере достигнута, он свернул «большой террор» (при этом ликвидировав и частьнепосредственных исполнителей).
Поворот
Насколько неожиданным был для народа и власти поворот Сталина в отношениях с Церковью в 1943 году?
Он не был неожиданным ни для народа, ни для власти, потому что уже с 1941 года, в связи с войной, к нему велась активная подготовка, - была свернута антирелигиозная пропаганда в стране, власть стала контактировать с церковными структурами.
Являлся ли этот поворот Сталина результатом внутренней борьбы, какого-то пересмотра ценностей?
Нет каких-либо источников, позволяющих считать так. Если анализировать разные факты деятельности Сталина и до, и после войны, - можно с уверенностью утверждать, что никакого «пересмотра ценностей» у него было. Просто он решил, что в этот исторический период такая политика для государства более выгодна. Не надо романтизировать Сталина, искать в нем выдуманную духовную основу. В основе поворота - прагматические соображения.
То есть - отношения с союзниками и политика немцев на оккупированных территориях?
Сыграли свою роль оба этих фактора. Но второй сказывался больше. Немцы на оккупированных территориях особо не благоприятствовали религии, но и часто не препятствовали. Здесь важно вспомнить и Псковскую православную духовную миссию, организованную с согласия руководства оккупантов, и деятельность митрополита Сергия (Воскресенского), других священников, обвиненных потом в коллаборационизме, и открытие множества храмов на оккупированных территориях, закрытых прежде в 1920-30-е годы советской властью. Сталин испугался этого идущего в оккупации на самом деле снизу возрождения церковной и религиозной жизни, - вот и мотив перехватывания инициативы по контролю за этим процессом играл, мне представляется, в этой связи значительную роль. Борьба за влияние на верующих советских граждан была важным в этой связи обстоятельством.
Играло свою роль и поднимание темы необходимости более мягкой политики по отношению к Церкви и верующих со стороны союзников (англичан), хотя это и не было главным фактором.
То, что с первых же часов войны Церковь заняла четкую антигитлеровскую позицию, повлияло ли на поворот 1943 года? Или непосредственной связи тут не было?
Безусловно, с этим была непосредственная связь. Сталинский режим стремился выжить и удержаться в этой войне, - поэтому народ надо было объединять всеми возможными способами для противостояния агрессору. Патриотическая позиция Церкви прямо обусловила дальнейший поворот власти в сторону значительного смягчения прежней антирелигиозной политики.
Обращение к народу в 1941 году «братья и сестры» было искренним или Сталин сознательно использовал внутрицерковный оборот с целью добиться расположения людей? Почему до сих пор так много споров вокруг этого обращения?
Сталин сознательно использовал внутрицерковный оборот с целью добиться расположения людей. Он употребил в своем обращении не только этот оборот, поскольку стремился «охватить» своей речью как можно большее число людей.
Какие реальные послабления были сделаны Церкви после встречи 1943 года? Не слова, а факты?
Разрешение Поместного Собора, восстановление Патриаршества и избрание Патриарха, восстановление церковной иерархии, открытие многих тысяч храмов и приходов, открытие некоторых монастырей, восстановление, пусть в очень ограниченных размерах, духовного образования, большее благоприятствование в вопросах аренды земли и свечного производства.
Нет, нельзя. Антицерковные гонения возобновились вскоре войны. Главным было в такой политике - запереть церковную жизнь только в пределах церковной ограды, исключить для Церкви любую благотворительность, просвещение, миссионерство, не давать ей никакой обратной связи с обществом, опутать религиозную жизнь многочисленными ограничениями. То есть держание религии и Церкви в таком своеобразном «гетто». Это сознательно делалось Сталиным и руководством страны, снова арестовывались и бросались в лагеря тысячи активных священников и мирян.
Начался этот антирелигиозный откат в 1948 году. Его причина в том, что Сталин разочаровался в эффективности использования Русской Православной Церкви в международных делах, после крушения его амбициозного плана созвать в Москве Вселенский Собор и сделать Москву своего рода «православным Ватиканом». Об этом неосуществленном плане Сталина существует прекрасное исследование замечательного историка Ольги Васильевой. Вселенский Собор должен был провозгласить объединение всех православных церквей под началом Патриарха всея Руси в Москве. Таким образом, Сталин считал, что кремлевское руководство, используя церковные каналы, получит в мире уникальные рычаги для трансляции советского (имперского) влияния, то есть в большей мере сможет использовать церковные структуры во внешней политике. Однако план этот был сорван в связи с тем, что ряд восточных церквей отказался прислать в Москву своих представителей. И пришлось объявить несостоявшийся «Вселенский собор» «совещанием».
С августа 1948 года был введен запрет на открытие новых церквей и молитвенных домов любых конфессий на всей территории СССР (он действовал до смерти Сталина) - при том, что открытые ранее храмы все чаще стали закрываться (статистику я тоже привожу в книге), усилился полицейский контроль над епископами и священноцерковнослужителями, запрещались крестные ходы и любые службы вне церковных зданий, правительство инспирировало и поддерживало процесс деградации духовно-учебных заведений и морального оскудения священноцерковнослужителей, насыщало духовную среду чекистскими сексотами и провокаторами, раздуло провокационное «Саратовское дело», занималось новыми репрессиями, цензурировало проповеди - так, известный святитель Лука (Войно-Ясенецкий) был лишен права проповедовать...
Как у Сталина складывались отношения с Церковью в последние годы его жизни?
Они у него вообще никак не складывались. Последний раз он принял Патриарха в апреле 1945 году, и с тех пор ни один религиозной деятель (любой конфессии) у Сталина на приеме не был. Патриарх Алексий пытался добиться приема у Сталина через обращения к Карпову (председателя Совета по делам РПЦ), - в связи с антирелигиозным «откатом» 1948-1949 годов. Карпов сообщил Сталину об этих просьбах (такие документы есть), но в приеме Патриарху Алексию тот отказал.
Тоска по крепкой руке
В чем же причина появления апокрифов насчет Сталина и Церкви? Все высосано из пальца, или были какие-то факты, вокруг которых затем складывались легенды? Ведь, к примеру, митрополит Гор Ливанских Илия действительно приезжал в СССР. Что об этом известно?
Причина - в потребности определенной части общества в сильной диктаторской власти, в крепкой руке, когда великий вождь будет решать за них все важные вопросы. Это своего рода состояние вечного инфантилизма. Ну а для полноты восприятия такого вождя нужно, чтобы этот вождь опирался на традиционные духовные основы, или нужна хотя бы иллюзия, что он на них опирается. Поэтому выдумывается легенда о «православном Сталине» и изобретаются под нее соответствующие апокрифы. В такого рода литературе можно встретить утверждения, что Сталин «богоданный вождь» или что он «святой православной император», зиждитель и вождь великой православной Империи, которая всегда жива и «никогда не умирает» и тому подобные совершенно мифологические вещи.
Подобные апокрифы о «православном Сталине» именно высосаны из пальца и никакой фактической основы не имеют. Да, митрополит Илия (Карам) приезжал в СССР после войны, но никакой встречи со Сталиным у них не было, выдумкой является и история о переданном Илии (Карамом) Сталину в 1943 году известии о видении ему Богородицы с требованием разрешить Церковь для победы над врагом, чему якобы Сталин внял. Это не подтверждено никакими источниками.
Даже среди священников сейчас встречаются сталинисты. Как к этому относиться?
Священники-сталинисты, безусловно, есть. К этому надо относиться как к социальному и духовному злу. Обращать к ним какие-либо аргументы бессмысленно, они не способны их услышать, раз уж создатель и вождь бесчеловечной тоталитарной системы Сталин для них является объектом почитания. Можно только молиться о том, чтобы Господь их вразумил. А вот мирян-сталинистов надо просвещать, рассказывать им о реальных делах Сталина, стараясь освобождать их из плена пропагандистских выдумок и просталинской мифологии.
Архивные материалы из книги И.А. Курляндского "Сталин. Власть. Религия".
Беседовал Виталий Каплан.
Сегодня многие священослужители жестко критикую Сталина, представляя его один из самых главным гонителей Русской Церкви. Между тем, среди духовенства были, есть и будут люди, дающие положительную оценку деятельности вождя СССРОн был верующим
Передо мной документы особой важности, которые помогут разобраться в событиях по отношению к Православной Церкви и лучше понять личность Иосифа Виссарионовича Сталина.
Вот они, эти документы.
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК от 12.09.33 г.
1. В период с 20-30 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 из них (оставшихся) переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников.
Планы архитектурных застроек предусматривают снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей.
На основании изложенного ЦК считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древне русского зодчества.
Органы Советской власти и рабоче-крестьянской милиции обязаны принимать меры вплоть до дисциплинарной и партийной ответственности по охране памятников архитектуры древне русского зодчества
Секретарь ЦК И.Сталин
Выписка из протокола заседания политбюро ЦК от 11.11.39 г.
Вопросы религии
В отношении к религии, служителям Русской Православной Церкви и православно верующим ЦК постановляет:
1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследование верующих.
2) Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за №13666-2 "О борьбе с попами и религией", адресованных пред. ВЧК товарищу Дзержинскому и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей русской православной Церкви и православно верующих, — отменить.
3) НКВД произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанных с богослужительской деятельностью. Освободить из-под стражи и заменить наказание на не связанное с лишением свободы осужденным по указанным мотивам, если деятельность этих граждан не нанесла вреда советской власти.
4) Вопрос о судьбе верующих, находящихся под стражей и в тюрьмах, принадлежащих иным конфессиям, ЦК вынесет решение дополнительно.
Секретарь ЦК И.Сталин
При внимательном чтении этих документов становится ясным, кто такой Сталин, какую роль он сыграл в деле спасения православных храмов от окончательного разрушения, и как он сумел сохранить жизнь, если не многим, то важным деятелям православной Церкви. Притом надо учесть, что по инициативе Ленина (читай — и Троцкого) затеяно было тотальное разрушение храмов и уничтожение русских православных людей. Сталин отменил это: в протоколе заседания Политбюро так и написано — ОТМЕНИТЬ.
Представить нужно, какую борьбу провел этот человек, чтоб, "построив социализм в одной стране", возвысить Россию в огромную державу, которая победила фашизм, а теперь после смерти Сталина лежит в развалинах.
Не сразу Сталин осознавался как русский гений, не случайно он обладал скромностью и бессребреничеством, нравственными устоями. Нам, православным людям, испытавшим гонение за веру, нужно забыть обиду, как и подобает христианам, и с должным вниманием и любовью посмотреть на все.
Скажу о себе. Я тоже не понимал Сталина как следует и в своих юношеских стихах писал: "И вы мне кажетесь палач, их погубивший, самый первый", теперь я готов посмертно попросить у него прощение. Нет, он не был палач, он многим спас жизнь, таким, как Шолохов, его уже должны были убить, и только своевременное вмешательство Сталина спасло его. Также и Булгакова он спас, может быть тоже от смерти, да и Пастернака и других. Этот список может быть длинным, впоследствии беспристрастным историкам надо разобраться в этом. И я, сидевший при Сталине и Брежневе, как и владыко Лука, готов воскликнуть: "Сталин — богодарованный вождь России".
И скажу более, он был верующим, по-православному, может быть, в какое-то время он и терял веру, но потом во всех борениях укрепился в ней, и не случайно во время войны он к людям обратился, как обращаются священнослужители: "Дорогие братья и сестры". Не случайно ему и в Церкви провозгласили "Вечную память". С него началось и то, что последующих генсеков отпевали в Церкви. И в силу того, что он был православный (учился в духовной семинарии), грузин стал русским. По выражению Достоевского, "православный — значит русский".
Наследие Сталина надо изучать и изучать, чтоб лучше понять, как нам уберечь Россию. Враги наши это раньше нас понимают, и потому они льют на него такую грязь, чтоб из-за нее мы не видели, кто он такой.
Теперь о документах. Удивительно, в первую очередь обращается внимание на православие, о других конфессиях, как сказано, ЦК вынесет решение дополнительно. Вот дополнительно решение и выносят сейчас уже не ЦК, а противники ЦК. Какая армия сектантов, вплоть до сатанинских, спущена на нашу страну. Это страшнее всякого безбожия. Хотя в безбожии Сталина обвинять не следует. Впрочем, от безбожия люди приходят к вере. Как покойный Солоухин любил повторять: вера — это гвоздь. Чем больше по нему бьют, тем глубже входит. Сектантство не гвоздь, мошкара, которая все залепляет и кусается страшно. Отбиваешься-отбиваешься от их укусов, и — дай Бог не ослабеть.
Я не политик, не ученый, я, если хотите, писатель-священник, и больше по интуиции почувствовал все это.
Я хочу пойти еще дальше. Коммунизм, придерживающийся материалистической доктрины, в России приобретает другое значение, и нам не нужно сбрасывать его со счетов, не случайно теперь коммунист может быть верующим человеком, и в первую очередь должен быть патриотом своей страны. Как и сказано у Апостола: кто не печется о своих, хуже неверного. Да и само отношение к благам земным у коммунистов христианское: блага должны принадлежать всем. Когда они принадлежат одному кому-то, это страшно. Вот к ним и направлены слова ап. Иакова: "Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших находящих (на вас). Богатство ваше сгнило и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас, и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни" (Иаков, гл.5, ст.1-3).
Коммунизм как история в России останется, это наша русская история. В созидании богоносной страны, Святой Руси он будет играть не последнюю роль. Сталин сыграл в этом первую роль. Не случайно Сталин, по свидетельству Солоухина, в последние пять лет подписывался — не генсек, а просто И.Сталин.
Современных коммунистов мы тоже должны понять, как близких нам, верующим.
Мне больно слышать, как некоторые священники (притом не испытавшие гонения) пылают к ним ненавистью. Считаю ревность их не по разуму и не христианской. Христианин должен быть сострадательным к заблудшим и к своим врагам, особенно если считает их таковыми, относиться с любовью.
Желаю процветания нашей матушке России, с нами Бог. Оттого и безбожие у нас служит большему выявлению нашей веры.
Из мыслей священника о Сталине |
... Как я заметил, у нас в России подвергаются осуждению те, кто имеет государственное направление. Государственность причисляется к какому-то пороку, преступлению. Так осудили государственника Ивана Грозного, расширившего границы России, обвинив его в жестокости. Хотя стоило бы задуматься, мог ли молиться за всех казненных жестокий человек? Не есть ли здесь акт любви? Как это ни странно, за многие годы за Ивана Грозного подали голос только Сталин и в наше время — митрополит Иоанн Санкт-Петербургский, Так же — осудили святого Иосифа Волоцкого, победившего ересь жидовствующих и, может быть, надолго удержавшего духовный разброд России. Он тоже в лице судей оказался жестоким, хотя был добрейшей души человек. Теперь вот настало время реабилитировать Сталина Впрочем, не его только, но само понятие государственности Сегодня мы сами воочию можем увидеть, какое преступление есть безгосударственность и какое благо — государственность! Как не кричат, что в советское время много погибло в лагерях, но сколько гибнет сейчас без суда и следствия, безнаказанно, безвестно, ни в какое сравнение не идет та гибель. Весь ограбленный и обманутый народ теперь вздыхает: был бы Сталин, не было б такой разрухи.
Но эта реабилитация, так сказать с человеческой точки зрения, а мне предстоит — с духовной, поскольку я священник.
Начну сразу с вопроса. Что лучше — "деспотизм" сталинских времен или демократия нашего времени — сталинцы, скажите, — тот же деспотизм, подавление свободы, принижение личности. Либерализм, демократия — значит полные права, полная свобода всего и вся
Нет, господа, перед жестокостью демократии бледнеет всякий деспотизм. Скажите, пожалуйста, когда было больше обездоленных, заключенных, пусть и не в тюрьмы, когда преступность и безнравственность имела такую свободу па улицах и на телевидении, в печати и без печати? Когда еще, в какие времена, весь народ, за исключением немногих, сидел на голодном пайке? Когда и какие правители с таким цинизмом, как теперь, разрушали собственную экономику в угоду более сильному соседу?
Но как все это, что я говорю, сообразовать с христианскими понятиями, спросят у меня? Христианство, что ли, атеизмом поддерживается? Ведь при сталинском деспотизме все было опутано атеизмом. Атеизм был везде и всюду.
Но, видимо, не случайно философ Н.Бердяев говорил: атеизм — это дверь к Богу с черного хода И мы сейчас видим, как многие атеисты стали по-настоящему верующими. Я никогда не забуду, как один высокопоставленный атеист-коммунист мне сказал, что, хотя он и коммунист-атеист, но воспитан на православной традиции. Да, как ни покажется странным, но в русском атеизме-социализме есть и православная традиция, поэтому коммунистическое движение в России вписывается в русскую историю. Это часть нашей истории, которой не вычеркнуть. А вот будет ли сегодняшняя демократия частью нашей истории, хотя бы потому, что она, не посоветовавшись с Западом, ничего не предпринимает? Это чуждое явление для России!
Сталин был деспот, да, но он был ближе к Богу. Хотя бы потому, что атеизм — дверь с черного хода. Демократы, как не объявляют себя верующими... они верующие, только в Золотого тельца, в бизнес, в мамону... А в Евангелии прямо сказано: не можете служить одновременно Богу и Мамоне!
Теперь я хочу припомнить, как наши Патриархи, особенно Сергий и Алексий, называли Сталина богоданным вождем. К ним присоединялись и другие, допустим, такие как крупный ученый и богослов Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий. Кстати, сидевший при Сталине, но это не помешало ему назвать Сталина богоданным.
Да, Сталин нам дан Богом, он создал такую державу, которую сколько не разваливают, а не могут до конца развалить. И поверженной ее боятся хваленые капиталистические страны. И то, над чем смеялись постоянно: вставил, мол, решетку. Мол, Царь Петр прорубил окно в Европу, а Сталин закрыл ее. Значит, правильно делал (мы далеки от мысли — чтоб не сообщаться с Западом), при нем мы не видели такого морального разложения, такой преступности, которую видим сейчас, когда выбросили эту решетку.
Как ни горько сказать, но решетка на Запад нам необходима, это благо для России. Она помогает нам видеть неповторимость, самобытность России, как святой Руси, богоносной страны, и, если хотите. Третьего Рима в лучшем смысле этого слова. А Четвертому не бывать — это тоже верно.
Есть у Сталина такое выражение: прошлое принадлежит Богу. Богу с большой буквы. Как это понимать? Прошедшее устарелое? Или прошлое — вся наша земная жизнь, настоящее ведь только в иных мирах. А я думаю даже так. Под прошлым можно понимать то, что предоставить можно только для суда Божьего, Бог только все может рассудить правильно. Мне отмщение и Аз воздам. Наш суд это просто суд человеческий, это в лучшем смысле слова, а вообще наш суд субъективный, эгоистический, только для себя. Так что, если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый, об этом свидетельствуют даже его противники.
Давайте, наконец, хотя бы разберемся вот в чем. Если б победил Троцкий с его перманентной революцией, мы бы уже давно оказались на самом деле, а не по названию, как при Сталине, винтиками. Все бы были трудовой армией для каких-то темных сил. Но именно Сталин доказал практически, что социализм можно построить в одной стране и — сохранил Россию. Да, Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира, в этом нам предстоит еще разобраться.
Поэтому я, как православный христианин и русский патриот, низко кланяюсь Сталину.
Чур, перекрестись... — да, я это слышу, кому кланяешься, мол, не Антихристу ли?
А вот вам я задам вопрос. Антихрист придет от атеистов или верующих? В том-то и дело, что от верующих, на Библии будет клясться. Поэтому я утверждаю, как по Евангелию: один сказал пойду и не пошел, другой сказал: не пойду и пошел.
Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек, это можно было бы показать на фактах, если бы не рамки нашей статьи. Не случайно в Русской православной Церкви ему пропели, когда он умер, даже вечную память, так случайно не могло произойти в самое "безбожное" время. Не случайно он и учился в Духовной Семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему ее приобрести. А мы этого не понимаем... Но самое главное все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России. И поэтому Сталин, по крайней мере для меня, законным образом стоит рядом с Суворовым...
о. Дмитрий Дудко (1922 - 2004)
Прот.А.Степанов: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире программа «Уроки истории». У микрофона протоиерей Александр Степанов. Сегодняшний выпуск программы будет посвящен интервью, которое 15 июня 2009 года дал новый председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата архиепископ Иларион (Алфеев) журналу «Эксперт». Это был довольно пространный разговор о сегодняшних проблемах церковной жизни, о тех задачах, которые стоят сегодня перед . Но последний вопрос, который был задан владыке Илариону, вызвал неожиданно очень горячую полемику в средствах массовой информации, в Интернете, и вопрос этот касался оценки прежде всего личности Сталина.
В наших исторических программах мы, конечно, уже много раз обращались к этой теме; мы читали по радио произведения Александра Исаевича Солженицына, который дает совершенно ясную, внятную оценку личности этого советского руководителя. Но тем не менее эта тема вновь возникла. Ответ владыки Илариона, который я сейчас приведу, по меркам, скажем, 1990-х годов не вызвал бы ни у кого особенного удивления, острой реакции и даже просто большого внимания не обратил бы на себя, а вот сегодня, приблизительно через 10–15 лет, такое высказывание вызывает довольно острую полемику. И, в общем, с одной стороны, это хорошо. Потому что, когда все кажется всем слишком ясным, как это поверхностно казалось в 1990-е годы, хотя реального осмысления всего исторического пути России в ХХ веке, конечно, сделано не было, это тоже очень плохо. Вот сегодня ситуация изменилась в том смысле, что эти темы стали волновать. По мнению некоторых, что сейчас говорить о Сталине? Сегодня надо говорить о более актуальных темах, Сталин – это прошлое. Но вот, судя по тому, какая реакция возникла на интервью архиепископа Илариона, видно, что это далеко не прошлое, а настоящее, ибо оно живет в сердцах людей, волнует умы, и поэтому, я думаю, об этом стоит еще и еще раз говорить. Это те темы, которые на нашем радио, я думаю, будут и дальше звучать, как темы для размышления о нашем прошлом и, конечно, о нашем настоящем и будущем.
Так вот, корреспондент журнала «Эксперт» спросил владыку Илариона, солидаризуется ли он с позицией Патриарха, который, выступив по поводу Победы в Великой Отечественной войне, подвергся критике за то, что он, цитирую, «оценивает Победу как чудо, а тяготы войны как расплату за богоотступничество. Патриарха критикуют также за то, что недостаточно оценил роль Сталина и большевиков. В какой степени Вы готовы противостоять подобной критике?» – спрашивает журналист. Вот что отвечает архиепископ Иларион: «Я готов ей противостоять и, более того, готов вызвать волну критики в свой адрес, высказав свое собственное мнение о Сталине. Я считаю, что Сталин был чудовищем, духовным уродом, который создал жуткую, античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре. Он развязал геноцид против народа своей страны и несет личную ответственность за миллионов безвинных людей. В этом плане Сталин вполне сопоставим с Гитлером. Оба они принесли в этот мир столько горя, что никакими военными или политическими успехами нельзя искупить их вину перед человечеством. Нет никакой существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти, и количество жертв сталинских репрессий вполне сопоставимо с нашими потерями в Великой Отечественной войне». Это не весь ответ я привожу, далее следует продолжение. Но во всяком случае, это основная часть выступления владыки Илариона, которая и подвергается наиболее острой критике и горячо обсуждается.
Сегодня мы пригласили профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии протоиерея Георгия Митрофанова к нам в студию для того, чтобы он вместе с нами поразмышлял над тем, какую же все-таки роль сегодня играет в нашем обществе Сталин, почему наше общество реагирует так болезненно на такие, с моей точки зрения, справедливые, хотя и предельно резкие слова, и что должна делать в такой ситуации – устраниться ли, обозначив, что она как бы выше обсуждения подобных тем, считая эти темы политическими, или, наоборот, Церковь должна включиться более активно в обсуждение нашей общественной жизни.
Отец Георгий, как по Вашему мнению, почему такая бурная реакция на выступление архиепископа Илариона?
Прот.Г.Митрофанов: Для меня прежде всего важно то, что вот такая бурная реакция, реакция критическая имеет место не только в общественных кругах, а они ведь разнообразны, там есть и коммунисты, там есть и своеобразные неосталинисты и так далее, разные существуют спектры политических мнений. Но вот что касается церковной среды, негативная реакция в ней на этой выступление – это заставляет задуматься. Казалось бы, даже не в 2000-м году, когда был прославлен Собор новомучеников, а гораздо раньше, когда началась канонизация новомучеников, уже в начале 90-х годов, дала тем самым вполне определенную оценку не только коммунистическому режиму, но прежде всего Сталину. И с этой точки зрения для церковных людей не должно было бы уже к нынешнему времени существовать вопроса о том, как оценивать Сталина уже по одному тому, как он относился к Русской Православной Церкви. А он, я напомню, за двадцать лет ее практически полностью уничтожил как не просто административную структуру, но как в значительной степени сообщество активных православных христиан, которых были уничтожены на самом деле миллионы. Они могли проходить по политическим делам, но факт оставался фактом – не только те священнослужители и миряне, которые проходили по церковным делам, но и многие из тех достойных воцерковленных русских людей, которые погибали по обвинениям самого разного рода, были по существу православными жертвами коммунистического, именно сталинского режима. Однако и эта очевидная истина для, увы, многих в Церкви не представляется такой уж очевидной. Конечно, тех, кто призывает канонизовать Сталина, у нас немного, хотя существуют даже некоторые архиереи, которые всерьез готовы обсуждать подобного рода инициативу. Но важно задуматься над вопросом: почему для очень многих в Русской Православной Церкви Сталин остается одной из самых не только значительных – опять-таки значительной может быть и зловещая фигура, Гитлер тоже был значителен – но именно позитивных фигур в ХХ веке? Почему такой фигурой оказывается Сталин?
Я бы здесь отметил ряд очень серьезных причин. Прежде всего, надо себе отдавать отчет в том, что при общей малой просвещенности нашего церковного народа, в том числе это, увы, имеет отношение и к духовенству, в нашей церковной среде существуют разного рода исторические мифы, заменяющие реальное историческое знание. И существует вполне определенный миф, согласно которому главными гонителями Церкви выступали Ленин, Троцкий, Свердлов, а Сталин, который после смерти Ленина действительно вступил в борьбу с Троцким, с рядом других высокопоставленных партийных функционеров, начинает рассматриваться как человек, который не только в процессе своей политической борьбы с конкурентами уничтожал политических противников, но осознанно или бессознательно наказывал их за те гонения, которые они развязали против Церкви. И когда Сталин укрепился у власти, считают многие, гонения на стали постепенно затухать – да, не сразу, ему трудно было преодолеть инерцию тоталитарной коммунистической антирусской, антиправославной машины, но гонения стали ослабевать, а уж в годы войны наступает период, когда Сталин, окончательно уничтожив всех тех, кто в партийно-государственном аппарате был готов преследовать , наконец смог дать Церкви широчайшие возможности для ее деятельности в стране. И вот только его смерть или даже его убийство приближенными привело к тому, что гонения на Церковь возобновились, хотя и не такие кровавые, какие были при ранних большевиках. Вот существует подобного рода стереотип, который разделяется многими. Но здесь все неправда. Во-первых, надо исходить из того, что Сталин, хотя и не играл первых ролей, например, в период Гражданской войны, когда большевики захватили власть и обрекли страну на кровавую междоусобицу, он входил в Совнарком и был одним из ведущих деятелей партии, которая стала с 1918-го года называться Российская Коммунистическая Партия большевиков – РКП(б).
Прот.А.Степанов: Он ведь был членом ЦК…
Прот.Г.Митрофанов: Он был не просто членом ЦК, он вскоре оказывается и в Политбюро. Да, его личность не была столь яркой, как личность, например, Троцкого или Ленина. Но он несет всю полноту ответственности уже за те гонения, которые советское руководство развязало против Церкви в годы Гражданской войны. А это, по меньшей мере, семь-восемь тысяч убиенного только духовенства за годы гражданской войны.
Далее. Еще один пик репрессий 1922–23 годов, когда такое же количество священнослужителей было уже в мирное время, не в условиях Гражданской войны, уничтожено. Здесь Сталин – член Политбюро, Генеральный секретарь Коммунистической Партии и один из активных участников деятельности так называемой Антирелигиозной комиссии, или Комиссии по проведению отделения Церкви от государства при ЦК РКП(б). Далее, действительно, следует борьба Сталина за власть в 1920-е годы, сначала с Троцким, потом с Каменевым и Зиновьевым, потом с Бухариным. В этот период, в период НЭПа, антирелигиозная политика властей не прекращалась. Она действительно стала немного мягче, но храмы закрывались из года в год, духовенство репрессировалось, хотя и не расстреливалось. Но уже в 1929-м году, вместе с началом проведения политики коллективизации, начинается новый виток репрессий. И нужно отдавать себе отчет в том, что Сталин именно в это время, в 1929-м году, устранив всех своих политических конкурентов, сначала Троцкого, затем Каменева и Зиновьева, а в 1929-м году оттеснив на второй план уже и Бухарина, так называемую «правую оппозицию», стал на самом деле осуществлять план Троцкого, которым и являлась коллективизация. И в рамках этого, Троцким когда-то сформулированного плана, в общих чертах сформулированного уже в начале 1920-х годов, Сталин начинает, став полновластным распорядителем партийно-государственной номенклатуры, невиданное гонение на , в ходе которого будет репрессировано около 45 тысяч священников, хотя в это время расстреляно из них будет не более пяти тысяч. Вот так в 1929–32 годах в процессе коллективизации не только закрывалось огромное количество храмов – столько, сколько было закрыто за предшествующие годы, за 13 лет советской власти, но и было репрессировано невиданное количество духовенства, и довольно много было расстреляно. Закрыты были все монастыри.
Прот.А.Степанов: К этому моменты уже была опубликована Декларация митрополита Сергия (Страгородского)…
Прот.Г.Митрофанов: Да, гонения продолжались при том, что церковное руководство искало возможность компромисса с властью и пыталось доказать не только свою аполитичность, но даже лояльность. Правда, в Церкви были представители и другой позиции, и с ними расправились уже к 1930-му году, а вот в конце коллективизации расправлялись уже с теми, кто готов был поддерживать лояльную политику митрополита Сергия. Достаточно вспомнить известного петроградского, ленинградского тогда уже протоиерея священномученика Михаила Чельцова , который был расстрелян в 1930-м году.
Далее следует некоторое затухание репрессий, а самые страшные репрессии, в ходе которых было только расстреляно 85 тысяч священнослужителей за один 1937 год, происходили уже в момент, когда Сталин был безусловным распорядителем всей политики в стране. То есть мы должны сказать, что самый страшный кровавый период репрессий против Церкви, который начинается в 1929-м году и продолжается вплоть до 1942-го года, – это был период, когда страной безраздельно руководил именно Сталин, и именно в это время крупнейшая Поместная православного мира была почти полностью уничтожена.
Далее события 1943-го года, которым предшествовали обстоятельства, опять-таки показывающие деструктивную роль Сталина по отношению к Церкви. В то время, когда на оккупированной территории было открыто около 9 тысяч храмов; в то время, когда на оккупированной территории духовенство получило право преподавать в школах Закон Божий, создавать воскресные школы, заниматься церковной благотворительностью, выступать на радио и в газетах, то есть получило возможности, которых не имела никогда ни при Сталине, ни при его преемниках Русская Православная , в таких условиях Сталину приходилось идти на какие-то уступки недобитой им Церкви здесь, причем эту недобитую Церковь он решил сразу использовать в политических целях. Но эти уступки были очень ограничены. За все годы войны на неоккупированной территории было открыто всего 716 храмов. Достаточно красноречиво эти цифры говорят сами за себя, и никогда духовенство на территории, где находилась коммунистическая власть, не имело тех возможностей, какие имела Церковь на оккупированной Германией территории. Это тоже надо признать. Безусловно, и германские оккупационные власти пытались использовать Церковь в своих пропагандистских целях, но они при этом давали Церкви гораздо больше возможностей для деятельности и гораздо меньше вмешивались в ее внутреннюю жизнь, чем это делал Сталин, который решил недобитую Церковь использовать, но использовать таким образом, чтобы наводнить ее собственной агентурой.
Период этот продолжался недолго. Да, действительно, благодаря тому, что бо льшая часть открытых при немецкой оккупации храмов не закрывалась, а потом к Московской Патриархии были присоединены униатские церкви, количество храмов возросло у нас к 1948-му году до 14,5 тысяч. Но в 1948-м году политика Сталина уже меняется, начинаются новые систематические закрытия храмов, начинаются новые репрессии по отношению к духовенству, в ходе которых страдают даже иерархи, которые в высшей степени были лояльны по отношению к Сталину, как, например, будущий митрополит Мануил (Лемешевский). И только смерть Сталина избавила от нового витка, вероятно, уже и кровавых гонений. Так что с 1949 по 1953 год политика Сталина в отношении Церкви была жестокой и исключительно репрессивной.
Знание этих, на самом деле, элементарных истин уже позволило бы понять, что в отношении Церкви Сталин вел себя от начала своей деятельности после прихода к власти большевиков до своей смерти как гонитель, совершенно очевидно.
Кроме того, не приходится ставить вопрос о какой-то личной религиозности Сталина. Не существует абсолютно никаких документов, из которых бы, например, следовало, что Сталин когда-то как-то посещал храм. Те несколько официальных встреч, которые он имел с митрополитом Сергием, с Патриархом Алексием, они очень четко зафиксированы, они носили вполне определенный, я бы сказал, политический, прагматический характер.
Прот.А.Степанов: Это официальные встречи…
Прот.Г.Митрофанов: Да, но неофициальных встреч не было, и мы можем об этом говорить совершенно определенно, ибо режим охраны Сталина был построен по такому принципу, что все его встречи фиксировались. Поэтому разговоры о том, что он тайно окормлялся то ли у Патриарха Алексия, то ли у митрополита Николая, не имеют под собой абсолютно никакой почвы. Я уже не говорю о том, что Сталин подпадает под анафему Поместного Собора от 20 января 1918 года, который обращает ее на всех лиц православного вероисповедания, которые участвуют в гонениях на и в убийствах невинных людей. И эту анафему Церковь никогда не отменяла. То, что Церковь была вынуждена служить панихиды по Сталину после его смерти, как раз и свидетельствует о том, в каком положении находилась допущенная им к существованию и до предела униженная Церковь. С этой точки зрения, когда мы говорим о Соборе новомучеников как о главном плоде духовной жизни православной России на протяжении многих веков, мы должны признать, что эти-то новомученики были жертвой прежде всего сталинского режима. Достаточно сопоставить не более 15–16 тысяч погибших с 1917 по 1923-й год с более чем 100 тысячами погибших как раз в период правления Сталина. Я имею в виду прежде всего священнослужителей, церковнослужителей. Я не говорю о мирянах, которые погибали в это же время. Поэтому, казалось бы, говорить в Церкви о Сталине иначе, чем сказал о нем апхиепископ Иларион, просто и невозможно.
Что же касается нашего общества, то здесь тоже нужно обратить внимание на определенного рода стереотипы. Мы, наверное, все хорошо помним – те, кто постарше, -что в так называемое «застойное», брежневское время, когда гласно критиковать власть было невозможно, а те, кто это делал, за это расплачивался свободой, а иногда и жизнью, у нас была очень популярна такого рода критика власти: скажем, приклеивание к ветровому стеклу машины портрета Сталина. Вот, казалось бы, что это означало? Сталинский портрет на каком-нибудь грузовике? Рассуждения, которые с достаточной регулярностью, начиная с 1964-го года, стали появляться в средствах массовой информации, о том, что Сталин, безусловно, допускавший перегибы и создавший культ личности, все-таки в некоторых отношениях сыграл очень позитивную роль в истории нашей страны. Я хочу обратить ваше внимание, что очень многие были недовольны той жизнью, которой жила страна в брежневское время, но критиковать ее, по существу, было нельзя, и существовала лишь одна, очень интересная форма критики – что, оказывается, нынешние коммунисты плохи тем, что они отступили от сталинских заветов, даже не столько ленинских – это был официоз, идеальный Ленин, а именно Сталин, который за что-то был критикуем, а, собственно, за что? За то, что цены снижались якобы каждый год; за то, что страна победила войну? И так далее. И вот это восприятие Сталина, совершенно придуманного Сталина, как лучшего из коммунистических вождей, я думаю, многими людьми оказалось привнесенным сейчас в нашу церковную жизнь. Мы должны отдавать себе отчет в том, что в нашу церковную жизнь вошло немало людей, которых побудила это сделать не какая-то духовная жажда совершенства, искание Христа, а сторонние обстоятельства – крушение тех идеологических стереотипов, в которых они воспитаны; ощущение незащищенности; ощущение того, что они живут в быстро меняющемся мире, в котором они не могут сориентироваться. Хочется какого-то сообщества людей, в котором, так сказать, можно было бы не думать, не брать на себя ответственности, а повторять какие-то привычные клише. И вот появляется уже идея православного Сталина. Ощущение того, что мы жили в великой стране, и сейчас она распалась, хотя о величии той страны можно еще спорить, ибо великая страна у нас перестала существовать после 1917 года, с моей точки зрения, так вот, это ощущение, что мы были великой страной, должно получать компенсацию тем, что мы находимся в великой Церкви, а эту великую спас от уничтожения Сталин. И вот это ощущение того, что мы должны как-то компенсировать недостаток духовной жизни раздуванием у самих себя ощущения собственного национального величия, по существу, ведь это неоязычество, символом которого становится слегка оправославленный Сталин. И с этой точки зрения слова архиепископа Илариона уже одним тем, что они вызывают возмущенную реакцию не только далеких от Церкви людей, но и церковных людей, являются показателем того, насколько же наше общество духовно, нравственно, исторически дезориентировано. Эти слова, прозвучавшие бы в 1990-е годы совершенно, как Вы правильно сказали, незамеченными, по крайней мере, совершенно естественными, сейчас, вызывая подобного рода критику, указуют на то, что в нашем обществе имеют место тенденции, направленные как раз на реабилитацию Сталина. А осуществление этих тенденций священнослужителями представляется и бессмысленным, и кощунственным одновременно.
Так что реакция на выступление архиепископа Илариона, выступление, на мой взгляд, весьма своевременное, многое показывает. Не сказав ничего нового по сравнению с тем, что мы должны были бы уже узнать с начала 1990-х годов, он вдруг напомнил нам о том состоянии умов и сердец, в котором находится наше общество сейчас, и оно таким образом представляется весьма неблагополучным.
Прот.А.Степанов: Если мы всмотримся в критику архиепископа Илариона, то мы увидим, что есть, конечно, люди, о которых Вы совершенно верно заметили, так сказать, неосведомленные или нежелающие быть осведомленными, живущие мифологемами. Но ведь, мне кажется, еще страшнее те люди, которые вполне отдают себе отчет о тех кошмарных событиях, о тех условиях жизни, в которых жила наша страна в сталинское время, и в то же время готовых оправдывать их, оправдывать Сталина, потому что была, скажем, победа в войне, потому что страна стала сильной и мощной державой, которую боялся весь мир, и так далее.
Прот.Г.Митрофанов: Вы забыли еще один аргумент: подчеркивается обычно, что и не могла быть другой государственная политика в это время, хотя почему это так, остается без ответа.
Прот.А.Степанов: Да, это уже совсем непонятно. А вот меня, конечно, больше всего волнует, как человек, который называет себя христианином, умудряется так перевернуть всю систему ценностей и тем самым своих оценок, что очевидная античеловечность, богоборчество приобретают какой-то ореол почти святости. Почему? Потому что держава процветала. Этот тезис тоже, разумеется, оспариваем довольно легко, насколько держава процветала, даже в смысле своего внешнего положения. Но действительно многие страны мира боялись нас, а какие-то страдали под властью советского режима, который был навязан этим странам. К сожалению, в оценках такого рода совершенно отсутствует нравственное начало, и если христиане перестают его проявлять, перестают нести как главное, что мы можем утверждать в общественной жизни, то, как известно, соль, переставшая быть солью, кому она нужна? Как мы знаем из Евангелия, ее выбрасывают вон. Поэтому мне кажется, что тот факт, что именно такой высокопоставленный церковный иерарх, каким сейчас является архиепископ Иларион, говорит на эти темы, это чрезвычайно важно, потому что этим задается некоторый духовный, нравственный камертон. Если этот голос не будет звучать, или он будет исходить только лишь от обычных священнослужителей, что, конечно, тоже важно, но недостаточно, то просто, мне кажется, перестанет быть самою собой, а станет каким-то сообществом патриотически настроенных граждан, а эти вещи, в чем я совершенно согласен с отцом Георгием, больше имеют отношение к языческому государству. Да, действительно, для империи государство становится предметом поклонения, а император или первое лицо становится просто богом. И вот эти попытки канонизовать Сталина, попытки возвести его в ранг христианской святости свидетельствуют, как мне кажется, именно о такой неоязыческой попытке создать себе новое божество – в христианстве это может быть святой, который будет таким образом освящать вот эту каннибальскую традицию.
Прот.Г.Митрофанов: Вы знаете, я бы здесь еще вот в чем увидел этический, пастырский аспект выступления архиепископа Илариона. Собственно, людям, которые нас окружают, очень тяжело переживать то, что целая эпоха в истории нашей страны была, как справедливо говорит владыка, была построена на лжи и терроре. Ведь если это было так, значит, ответственность за это несут те люди, которые тогда населяли нашу страну, а значит, наши отцы и деды. Вот почему очень хочется, дабы не подвергать радикальной нравственной переоценке собственную жизнь в советское время для тех, кто постарше, или не подвергать такой же радикальной нравственной переоценке жизнь своих отцов и дедов, попытаться обнаружить в этом советском прошлом что-то безусловно позитивное на фоне того негативного, что почти уже никем, даже самими коммунистами, сейчас не отрицается; уже даже они не отрицают, что были проблемы в советской стране. И что оказывается этим позитивным? Война и Победа. Победа во Второй мировой войне. И Победу эту начинают связывать с конкретной личностью Сталина, что, собственно говоря, не ново. И вот уже на основе этого у людей возникает ощущение того, что их отцы и деды не просто проявляли конформизм, трусость, двоедушие и двоемыслие, проявляли не потому, что они были заведомо плохими, хотя были подчас и заведомо плохие, кто с энтузиазмом участвовал в этом ужасе; но были ведь и хорошие люди, которым просто было страшно, которые просто хотели жить, хотели сохранить своих близких, которые, наверняка, даже и страдали от этого. Все это было, и это надо сформулировать для нас сейчас, с пониманием того, что, возможно, мы бы тоже, живя тогда, каждый конкретный человек из нас, не смог бы проявить в должной степени честность, искренность, мужество, и тоже бы пошел по этому пути. И избави нас оказаться в ситуации, когда необходимость лгать становится единственным способом выживания; когда необходимость жить по принципу «умри ты сегодня, а я завтра» становится жизненным принципом всех – от заключенных в лагере до высокопоставленных государственных деятелей. Вот чтобы этого не случилось, нужно, безусловно, дать вполне определенную нравственную оценку всему происходившему. А давать ее не хочется, поэтому и о Сталине, и о Второй мировой войне, как о главных позитивных явлениях советского времени, у нас начинают именно в последние годы говорить в нарочито приукрашенном виде, представлять это все в качестве событий действительно оправдывающих всю советскую историю, оправдывающих жизнь наших отцов и дедов в этих советских условиях. И здесь, конечно, вполне понятно негативное отношение к архиепископу Илариону, который, по существу, указует нам на необходимость вот этой нравственной переоценки. Меня поражает то, что один из православных журналистов, аналитиков, уж не знаю, как его назвать, начинает размышлять на тему того, что критика сталинизма – это критика державности, а державность нам необходима, особенно сейчас.
Прот.А.Степанов: Да, «он стрелял в советское прошлое, а попал в Россию», – вот это тоже очень расхожая фраза…
Прот.Г.Митрофанов: …но фраза, основанная на ложном, с моей точки зрения, стереотипе, согласно которому Советский Союз и Россия – это одно и то же, а это не одно и то же. Советский Союз – это такая, по существу, захватившая Россию власть, которая все сделала, чтобы страну уничтожить, а то, что уничтожить не удалось, максимально исковеркать. И это нужно тоже признавать как историческую данность. Потому что так оно и случилось. И то, что мы видим сейчас, состояние нашей страны сегодняшнее, – это, конечно, в значительной степени и результат того, что происходило в советское время. Страна оказалась и надорвана, и духовно дезориентирована и, по существу, разрушена во многих отношениях, в прямом и переносном смысле этого слова. Но здесь-то возникает рассуждение уже иного рода. Сейчас актуально критиковать уже не Сталина, а Ельцина, хотя, если собрать воедино все то негативное, что было в стране в период достаточно короткого правления Ельцина, оно совершенно не сопоставимо с тем злом, которое принес стране Сталин. А то позитивное, что было при Ельцине, что, например, позволило нынешним православным аналитикам превратиться из обыкновенных советских культпросветработников, которыми они так и продолжали бы быть, если бы не было Ельцина, в православных мыслителей, вот это позитивное совершенно отвергается. Вот такая жуткая аберрация сознания.
Прот.А.Степанов: Хотя, надо сказать, это очень относительный позитив – лучше бы они занимались культпросветработой…
Прот.Г.Митрофанов: Да, конечно. Но главное – мы получили свободу, свободу, которой не было в России уже после октября 1917 года. В том числе свободу Церкви. Но что еще показательно. Имея в виду вполне конкретное выступление господина Рогозянского на «Русской линии», где он инкриминирует владыке Илариону то, что тот является идеологически ангажированным молодым «выдвиженцем» нового Патриарха, который хочет столкнуть Патриарха с позитивными силами, пришедшими, наконец, в нашей стране к власти, мне хочется заметить одну очень выразительную деталь. Видимо, этот аналитик недостаточно хорошо подготовился к своему выступлению, а то наверняка бы не преминул поставить в вину архиепископу Илариону то, что он является кавалером медали «За мужество и самопожертвование», которую он получил в 1992 году от Литовской республики за то, что в свое время вместе с архиепископом Хризостомом поддержал движение «Саюдис», поддержал литовских антикоммунистов. Наверное, он поступил непатриотично с точки зрения подобного рода политических аналитиков. Но что произошло тогда в Литве, когда молодой иеромонах Иларион даже выходил на улицу, по которой двигались советские войска, выходил вместе с литовцами? Произошло наше взаимное отторжение, отторжение литовцев и русских от коммунизма. И русский православный священник среди литовских антикоммунистов как раз и выступил как свидетель того, что русский православный священник воспринимает коммунизм как палача прежде всего русского народа, ибо ни один народ не потерял столько, сколько русский народ в результате правления коммунистического режима. И хочется подчеркнуть, что тогда позиция и правящего архиерея, и иеромонаха Илариона позволила литовцам увидеть в Русской Православной Церкви ту часть русского народа, которая не примирилась с коммунизмом, которая себя от коммунизма резко отмежевывает, которая никогда не будет видеть в коммунизме патриотическое русское явление. И результатом этого в значительной степени приятия литовцами позиции Русской Православной Церкви тогда в Литве стало то, что только в Литве Русская Православная получила все свое недвижимое имущество, которым владела до революции. И это позволяет Литовской епархии сейчас существовать в довольно сложных условиях католической страны. Только в Литве из всех прибалтийских государств русскоязычное население имеет точно такие же права, как и литовское население. Для меня эта позиция, высоконравственная позиция и владыки Хризостома, и отца Илариона тогда является свидетельством того, какую позицию должна была бы последовательно и четко проводить Русская Православная Церковь, и тогда бы наши отношения с нашими ближайшими соседями, в том числе и с другими прибалтийскими государствами, были бы иными. Когда же Церковь предлагает себя в качестве рупора пропаганды коммуно-патриотического толка, да еще с подобного рода пиетизацией Сталина, она не только изменяет самой себе по существу, она и способствует тому, что образ новой России затеняется в сознании окружающего мира. Мы оказываемся страной, которая никак не может расстаться со своим коммунистическим прошлым, хотя именно для нас, русских, тем более православных христиан, это коммунистическое прошлое было самым что ни на есть беспощадным и кровавым.
Прот.А.Степанов: Спасибо, отец Георгий, на этом, я думаю, мы должны уже заканчивать нашу программу. Единственное, что мне хотелось бы добавить, это то, что действительно в истории нашей страны, в истории Церкви вот эта мера близости Церкви и государства исторически и в дореволюционной России очень часто превышалась. И в каком-то смысле, мне кажется, что воспроизводятся не только советские стереотипы, хотя они, конечно, наиболее страшны, но воспроизводится еще модель такого послушного и абсолютно непререкаемого движения Церкви в русле государственной политики: что делает государство, то автоматически, неизбежно поддерживает.
Прот.Г.Митрофанов: Я бы сказал – не политики, а заявлений отдельных государственных деятелей…
Прот.А.Степанов: Может быть, точнее так. Поэтому мне кажется, что сегодня, когда мы начинаем отстраивать из совершенно разрушенного состояния, мы должны ясно осознавать именно евангельские ориентиры как основные в нашем церковном строительстве, в нашей просто повседневной церковной жизни, и в оценках тех событий, что происходят в обществе и вокруг нас, исходить именно из этих подлинных христианских позиций, а не из каких-либо других.
Я благодарю протоиерея Георгия Митрофанова, профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии, за участие в сегодняшней беседе и напоминаю, что мы сегодня обсуждали интервью архиепископа Илариона (Алфеева), которое он дал 15 июня 2009 года журналу «Эксперт». У микрофона был протоиерей Александр Степанов. Всего вам доброго!
Прот.Г.Митрофанов: До свидания!
Источник: Радио «Град Петров»
Спасибо товарищу Сталину?
В этом году Россия и весь мир отмечают 70-летие Большого террора (октябрь 1936-го – ноябрь 1938 года), организованного Иосифом Сталиным. За этот период было приговорено к расстрелу – не менее 724 тыс., около миллиона отправлено в лагеря. Православные христиане, от священноначалия до простых мирян, составили немалый процент среди этих жертв. Однако до сих пор в церковной среде встречается мнение, что православным есть за что благодарить Сталина, что он много послужил на пользу и отечеству, и Церкви. Прокомментировать это мнение и причины его возникновения мы попросили историка Церкви протоиерея Георгия Митрофанова.
СПРАВКА
Протоиерей Георгий Митрофанов родился в 1958 году. Oкончил исторический факультет Ленинградского государственного университета и Ленинградскую духовную академию. Настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла при Университете педагогического мастерства (Санкт-Петербургская академия постдипломного педагогического образования). Профессор Санкт-Петербургской Православной духовной академии, автор курсов по предметам «история Русской Церкви», «история России». Член Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви. Автор ряда монографий и учебников. В 2004 году в ПСТГУ защитил диссертацию на соискание ученой степени магистра богословия «Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века».
Для того чтобы понять место Сталина в русской истории, в истории Русской Церкви, нужно вспомнить основные этапы взаимоотношений Церкви и большевистского государства, в становлении и развитии которого Сталин сыграл такую важную роль. Напомню, что 22 января 1918 года Поместный собор Православной российской Церкви принял послание Патриарха Тихона от 19 января 1918 года, в котором говорится об отлучении от Церкви лиц православного вероисповедания, которые участвуют в убийствах невинных людей и в гонениях на Церковь. Эта соборно принятая анафема никогда не отменялась, а потому такие активные деятели большевистского режима, какими были православные по своему крещению Ленин, Сталин и другие, оказываются отлученными от Церкви. Безусловно, гонения большевистского режима на Церковь имели ряд этапов. Наиболее кровавые, наиболее страшные этапы гонений (гонения периодов с 1929-го по 1933 год и с 1936-го по 1942-й) приходятся именно на то время, когда Сталин уже получил полноту власти в партии и государстве. Именно в результате этих двух этапов гонений практически полностью была уничтожена крупнейшая поместная Церковь православного мира. Достаточно сказать, что, по данным официальной комиссии по реабилитации при президенте РФ, только в 1937 году было расстреляно 85 тыс. священнослужителей. Таким образом, мы должны признать, что наиболее масштабные и кровавые гонения на Церковь, которые имели место с конца 20-х по начало 40-х годов, пришлись на время, когда вся полнота власти в партии и государстве уже была сконцентрирована в руках именно Сталина.
Безусловно, значительные изменения государственной политики в области произошли в 1943 году. Напомню, что этому изменению в политике Сталина предшествовали вполне определенные события. Во-первых, нападение Германии на Советский Союз. Была оккупирована значительная часть территории Советского Союза, в том числе и области, на которых подчас была полностью ликвидирована вся религиозная жизнь (в целом к моменту нападения Германии на Советский Союз на территории нашей страны, в границах до 1939 года, оставались действующими не более 300 храмов, было четыре правящих епископа и не более 500 нерепрессированных священнослужителей). За годы немецкой оккупации на территориях, которые ей подверглись, было открыто около 9 тыс. храмов (с 1941-го по 1943 год). В то же время, например, в 1941 году, когда произошло контрнаступление Красной армии под Москвой и Красная армия освободила от немцев территории в Московской и Тульской областях, открытые на этих территориях при немцах храмы были ликвидированы, а духовенство репрессировано. И только начиная с 1943 года, по мере масштабного контрнаступления Красной армии, возвращение коммунистического режима на ранее оккупированную немцами территорию уже не означало закрытия всех храмов и репрессий всего духовенства. Поэтому можно констатировать, что с 1943-го по 1945 год, по мере наступления Красной армии, Сталин не открывал новые храмы и по большей части не закрывал храмы, уже открытые при немецкой оккупации. В то же время на территории, не подвергавшейся немецкой оккупации, за все годы войны было открыто лишь 718 храмов, что не может идти ни в какое сравнение с 9 тыс. храмов, открытыми за 2,5 года на оккупированной территории.
Однако поставивший перед собой задачу полного уничтожения всех форм религиозной жизни большевистский режим и возглавлявший его Сталин все-таки в 1943 году изменили свою позицию. Безусловно изменили, но изменили по вполне определенным причинам. То массовое возрождение церковной жизни на оккупированной территории, о котором мы сказали, требовало от Сталина ответных мер пропагандистского характера. Нужно было показать, что и на неоккупированной территории церковная жизнь существует и приход Красной армии на оккупированные территории больше не будет означать ликвидации религиозной жизни.
Второй очень важный момент наряду с контрпропагандистской деятельностью по отношению к терпимой религиозной политике немцев – это западные союзники. Безусловно, убедить общественное мнение Запада в том, что союз со Сталиным необходим, было непросто. Таких гонений на христиан, какие проводились в Советском Союзе при Сталине, не было нигде, даже в нацистской Германии. Нужно было показать Западу, что он вступает в союз со страной, в которой христиан не уничтожают. Это была составная часть широкой пропагандистской кампании, призванная представить Западу более цивилизованный лик Советского Союза.
Наконец, третий существенный момент, и вот это может быть самый печальный с точки зрения церковной жизни факт. За годы жесточайших гонений большевиков на Православную митрополит Сергий (Страгородский), занимавший к тому времени пост патриаршего местоблюстителя (он сам себя таковым провозгласил), сумел доказать Сталину, что Православная Церковь может быть совершенно безвредной в условиях большевизма.
Правда, здесь можно задаться вопросом: действительно ли к этим трем важнейшим факторам сводимо объяснение метаморфозы в политике Сталина? И здесь я, как церковный историк, учитывающий, что Промысел Божий постоянно проявляет себя в истории, должен сказать, что в принципе Сталин мог бы и не менять свою религиозную политику по вышеперечисленным причинам. В конце концов, и терпимая политика оккупационных немецких властей в отношении религиозной жизни не могла стать ключевым фактором для достижения ими победы над СССР, и союзникам слишком нужно было участие Советского Союза в войне против Германии, чтобы они могли отказаться от союза со Сталиным на том основании, что в СССР преследуют христиан, и ликвидация остатков православного духовенства во главе с митрополитом Сергием не вызвала бы массового возмущения советского народа, в массе своей безмолвствовавшего 25 лет, когда методично уничтожалась вся Русская Православная . Сталинский режим все равно устоял бы безусловно. Конечно, понадобились бы какие-то дополнительные жертвы – но что для Сталина лишние миллионы человеческих жизней? И тем не менее Сталин пошел на эту перемену. Почему? Отнюдь не по каким-то личным, тайным мотивам. Здесь мы как раз вправе говорить о том, что Господь не попустил уничтожить Церковь, врата ада не смогли ее одолеть.
А политический прагматизм Сталина в отношении Церкви проявлялся по-разному. Действительно, был период, продлившийся пять лет, с 1943-го по 1948 год, когда Сталин от политики уничтожения Церкви перешел к политике локального сохранения Церкви с использованием ее прежде всего во внешнеполитической деятельности. в послевоенные годы использовалась для нейтрализации возможного сопротивления православных христиан в странах Восточной Европы, когда иерархи нашей Церкви должны были убеждать руководство румынской, болгарской, сербской Церквей в необходимости не пытаться становиться в активную оппозицию коммунистическому режиму. Русскую Православную Церковь пытались использовать в усилении советского влияния на Ближнем Востоке, имея в виду не только православные восточные патриархаты, но и дохалкидонские Церкви: коптскую, несторианскую. Пытались повлиять с помощью Церкви и на то, чтобы расположить к себе русскую эмиграцию. Но все это закончилось довольно быстро, уже в 1948 году. К этому времени в странах Восточной Европы, в частности в православных странах, постепенно утвердились коммунистические режимы. Неудачу потерпели попытки использовать Православную Церковь в ближневосточной политике.
При участии советской власти, как это ни парадоксально звучит, готовился VIII Вселенский собор (в 1948 году праздновалось 500-летие объявления автокефалии Русской Православной Церкви), на эти торжества были приглашены представители всех поместных Церквей, которые предполагалось использовать в той политике (антикатолической, антизападной), которая уже проводилась в светской сфере, и ставился вопрос о том, чтобы превратить Москву в политический центр православного мира. Эта политика не удалась: на мероприятия приехали представители не всех поместных Православных Церквей. И это привело к тому, что сталинская политика стала меняться. С 1948 года начинаются новые аресты духовенства, которые продолжаются весь период с 1948-го по 1953 год, и, самое главное, с этого времени начинается методичное закрытие храмов. Если к 1948 году у нас было 14,5 тыс. храмов, то за последние годы жизни Сталина было закрыто около 1 тыс. храмов. И этот процесс продолжится и впоследствии, у нас уже к 1988 году будет 6,5 тыс. храмов. Так что можно сказать, что последний период жизни Сталина был периодом как раз нового витка гонений на , которые бы продолжались, если бы он оставался в живых.
Что же касается популярности апокрифов относительно того, что Сталин якобы лично исповедовал на склоне лет православную веру, что он покаялся, – подобного рода слухи ни на чем не основаны. По сохранившимся документам можно очень четко показать, как складывался каждый день Сталина: где он бывал, с кем встречался. Да, у него, например, была встреча в начале сентября 1943 года с митрополитом Сергием, митрополитом Николаем и митрополитом Алексием, и стенограмма переговоров, происходивших на этой встрече, свидетельствует об исключительно прагматичном отношении Сталина к Церкви. Затем у него была одна встреча с патриархом Алексием I. Но хорошо известно, что в каких-либо действовавших храмах Сталин никогда не появлялся. Режим охраны Сталина предполагал очень четкую фиксацию всех его перемещений, всех его встреч. Причем этот режим охраны, который позволяет очень четко воспроизвести его жизнь буквально по дням и часам, им же самим и был создан. В то же время политика советских властей в последние годы жизни Сталина приобрела привычный для нее антицерковный характер. Именно Сталин пролил крови православных мучеников гораздо больше, чем Ленин и Хрущев вместе взятые.
У нас почему-то распространился миф о том, что уничтоженная к началу войны Церковь стала возрождаться Сталиным. На самом деле этого не было. В конечном итоге церковное возрождение в годы войны – это результат милости Божией к нам, молитвы новомучеников о нас, но никак не результат каких-то духовных терзаний Сталина. Так что исторического основания для такого предположения, что Сталин вдруг стал христианином, нет. Но наряду с переменой в его политике, которая произошла во время войны и которая многим кажется началом возрождения Церкви, существует ведь и другая причина. Говорить о ней очень сложно, ибо она связана уже не с какими-то конкретными, пусть и ложно толкуемыми фактами, а с ментальностью нашего народа. К сожалению, то, что пережила наша страна в ХХ веке, должно было бы вызвать у тех наших современников, которые воспринимают историю последовательно по-христиански, чувство глубокой вины и покаяния. Потому что ведь то, что именно в нашей стране стало возможно такое уничтожение Церкви, такое гонение на Церковь, – это свидетельство духовного нашего неблагополучия.
Святая Русь стремилась обрести Царство Небесное, Советская Россия, в которой продолжали жить русские православные христиане и их потомки, попыталась достичь царства земного, отождествлявшегося с богоборческой коммунистической утопией, по существу с царством антихриста. Это ведь предполагает глубокую переоценку всего того, что было в нашей многовековой истории, потому что, конечно, причины гонения на , обрушения церковной жизни в нашей стране в ХХ веке нужно искать не только лишь в событиях 1917 года. Собственно сами события 1917 года были порождены чем-то более давним и глубоким. И многим хочется избавиться от труда покаянного переосмысления собственной истории, прикрывшись новыми мифами о святом оболганном царе Иване Грозном, святом и также оболганном старце Распутине, о тайном христианине Сталине, о благочестивом, тайно верующем полководце Жукове. Все это ложь. И тем не менее этой якобы православной и патриотической ложью пытаются усыпить себя многие наши современники.
Есть и еще одна тема, довольно существенная, у нас в церковной жизни. По сути дела, многие люди, пришедшие в , продолжают мыслить и чувствовать на уровне совершенно секулярном. Православие – это еще один набор в том числе исторических идеологем, которые призваны вызвать у них ощущение приобщенности к чему-то великому, могучему, выдающемуся. Вместо того чтобы признать весь советский период периодом разрушения нашей страны, пытаются выделить из него либо какую-то личность, либо какое-то событие и возвести его на пьедестал. Вторая мировая война остается последним неразвенчанным мифом советской пропаганды, который мифологизирует и Сталина – якобы тайного христианина и великого полководца. То, что это имеет место именно в церковных кругах, является признаком вполне понятной вещи: непреодоленной политизированности сознания очень многих наших православных современников. Потому что, если бы их взгляд на русскую историю был христоцентричным, экклезиоцентричным, исходил бы из Церкви как главной ценности, они бы сразу очень верно расставили акценты и Сталин бы занял вполне заслуженное им место – одного из величайших гонителей христианства мировой истории.
Записала Наталья Штейнер
КОММЕНТАРИЙ
Экономика пирамид
Об «успехах» первых пятилеток – специально для «НС» начальник управления контроля промышленности Федеральной антимонопольной службы, к. э. н., доцент МГИМО Алексей Ульянов.
«Сталин взял Россию лапотной, а оставил с ядерным оружием» – эту фразу Черчилля часто приводят те, кто, быть может, и не является поклонником великого вождя, но вот успехи первых пятилеток под сомнение не ставит. «Да, репрессии были, но зато СССР превратился в ведущую промышленную державу», – говорят эти люди. Однако детальный анализ этих тезисов, увы, не подтверждает.
В 1930-е промышленный рост в СССР составлял 10–15% ежегодно, что является неплохим показателем. Однако рост валового внутреннего продукта (ВВП) был значительно меньше: всего 2–4%. Причина проста – развал сельского хозяйства (которое в структуре ВВП тогда занимало самую существенную долю) вследствие коллективизации и раскулачивания и упадок сферы услуг вследствие падения уровня жизни и свертывания НЭПа. К 1939 году даже в промышленности темпы упали практически до нуля, скрыть этот факт не могла даже советская статистика. Что же тогда позволило СССР подняться с 5-го места на 2-е в мировой табели о рангах? Ответ прост – индустриализация в СССР хотя и показывала весьма скромные темпы роста, совпала с Великой депрессией в развитых странах.
Но даже эти скромные достижения оказались во многом напрасными. Когда немцы подошли к Сталинграду и Кавказу, мы потеряли 40% экономического потенциала. Войну мы выиграли, по сути, потенциалом 1913-го года, и подвиг русского народа и солдата предстает в этой связи еще более величественным.
А в целом, даже по сравнению с другими периодами советской экономической истории, 1930-е смотрятся весьма блекло. Так, во времена НЭПа промышленность росла на 20–40% в год. Но допустим, тогда наблюдался эффект низкой базы: страна восстанавливалась после разрухи. Но в спокойные 1950–1960-е темпы роста ВВП составляли 5–7% – почти вдвое больше, чем в сталинскую эру.
Так, основу современного промышленного потенциала России составляют предприятия (и целые отрасли), появившиеся именно в годы правления Хрущева и косыгинских реформ. Это можно сказать о практически всей химии и цветной металлургии, значительной части черной металлургии, многих отраслях машиностроения. Об отраслях нефтегазового комплекса и говорить не приходится. Основа автодорожной сети и жилищного фонда страны также была создана в этот период (если смотреть правде в глаза, то самыми значимыми примерами сталинского домостроения являются не московские высотки, а бараки). При этом более 80% железных дорог Российской Федерации, значительное число действующих промышленных предприятий построено еще в царское время. А как же 1930-е? По большому счету, кроме Магнитки, Горьковского автозавода и «Уралмаша» и вспомнить-то нечего...
Конечно, никаким гением экономической мысли Никита Сергеевич Хрущев не был. Но облегчения, которое испытала страна после смерти тирана, оказалось достаточно для определенных успехов в хозяйственной, научной и культурной сфере.
Однако основная претензия к экономической политике Сталина даже не в том, что она обеспечивала меньшие темпы роста по сравнению с хрущевскими и нэповскими годами. ВВП – лишь оценка экономического благосостояния, которая, как любая оценка, не может дать 100-процентную точность. Так, она не учитывает в полной мере воздействие на экологию, качество жизни (образование, здравоохранение, культура), справедливость при распределении доходов и т. д. Сталинские 3–4% роста в год сопровождались разбазариванием ресурсов, в первую очередь человеческих. Раскулачивание, голод, стройки ГУЛАГа, уничтожение научной и культурной элиты страны – это не только миллионы загубленных душ и поломанных судеб. В экономике человеческие ресурсы имеют денежную оценку. В этом свете в сталинскую эпоху страна теряла, а не накапливала национальное богатство.
Беломорско-Балтийский канал (до 1961 г. – Беломорско-Балтийский канал им. Сталина) – построен в 1931–1933 гг. в рекордно короткий срок за 1 год и 9 месяцев руками заключенных ГУЛАГа
В рыночной экономике сотни тысяч предпринимателей принимают решения о том, открыть ли магазин, построить ли завод или иной объект под воздействием спроса. Переводя с экономического на русский, строится то, что нужно людям. Если все хозяйственные решения принимает один человек, то шансы построить что-нибудь ненужное, мягко говоря, очень велики. Сейчас пирамиды привлекают в Египет миллионы туристов, но для древней империи фараонов их строительство было бессмысленным и весьма дорогостоящим занятием. Подобно египетским пирамидам, можно найти на территории России недостроенную железную дорогу Салехард-Игарка, города в вечной мерзлоте и другие памятники сотням тысяч бессмысленно погибших при их строительстве узникам ГУЛАГа. К сожалению, Сталину удалось то, что было неподвластно даже фараонам, – подчинить тоталитарной машине всю хозяйственную деятельность. От таких язв экономики пирамид, как ее тотальная милитаризация, гигантомания, задушенное колхозным строем сельское хозяйство, размещение производств в центрах городов без учета экологии и стоимости земли, убожество сферы услуг, Россия до сих пор не до конца излечилась.
В российском обществе вновь возникла дискуссия об отношениях Сталина с Русской Православной Церковью, внезапном повороте к Церкви во время Великой Отечественной войны, влиянии на мировоззрение Сталина его учителей в Тифлисской семинарии. Публикуем статью историка Игоря Курляндского «В Бога и святых он не верил с детства…», опубликованную в “Политическом журнале” (4 июня 2007 года).
В биографии Чернышевского пера Каменева (1933 г.) Сталин подчеркнул текст о религиозном воспитании именитого семинариста: «Это была та область формы и степени религиозности, которая нужна была хозяину саратовского протоиерея государству, возведенное в степень непререкаемого свыше данного закона исполнение ряда обрядов, дисциплинирующих сознание и волю масс». Память о дисциплинирующей силе обрядов – важный урок, вынесенный Сталиным из семинарии, так как духовное содержание преподавания прошло мимо него. Seminarium означает «рассадник».
По мнению исследователя Т.Г. Леонтьевой, «российские духовные учреждения в начале ХХ в. теряли свою функцию рассадника веры». Из стен семинарий выходили революционеры разных партий – известные большевики (Микоян, Подвойский), меньшевики, энесы, анархисты, эсеры, либералы… Парадокс – люди, предназначенные служению Церкви, часто становились материалистами и атеистами. Да, влияние пропаганды, соблазны… Но сказывались и недостатки самого духовного образования, казенщина, сращенность с государством. В национальных окраинах – еще и русификаторство, запрет изучать предметы на родном языке. Для многих мотивом поступления в семинарии были вполне земные интересы – например, казенный пансион или возможность поступления в светские вузы. В Гори семья Джугашвили жила напротив собора. Вопрос о «дороге, ведущей к храму» перед мальчиком не стоял. Верующая мать, вопреки воле отца, хотела, чтобы сын стал священником.
Еще в период учебы в духовном училище в Гори Иосиф показывал стремление к знаниям, отличался живостью восприятия и любовью к книгам. В духовном училище он первенствовал, переводясь из года в год первым учеником. В мальчике также пробудились дарования в сфере искусства. Сосо пел в церковном хоре в Гори прекрасным дискантом. Хор этот участвовал и в торжественных молебнах. Мало кто знает об опытах мальчика Сосо на театральной сцене. Васо Хаханашвили вспоминал: «…мы были увлечены театром и принимали участие в спектаклях, которые устраивали любители сцены. Я помню Сосо в роли маленького сапожника в водевиле «Ни туда, ни сюда». Нужно сказать, что в 13–14 лет Сосо прекрасно исполнял эту роль». Иосиф не только сам актерствовал, но активно участвовал в устройстве спектаклей в Цхинвали. Заметим, что позднее мастерство в лицедействе было развито Иосифом до выдающихся высот. В Гори Сосо начал писать и первые стихи, некоторые сочинял экспромтом.
Мемуаристы рисуют Сосо резвым мальчиком и любителем игр. Например, в одной из таких игр его выбирали «царем», и он давал «очень остроумные» задания и распоряжения своим визирям». Иногда «Сосо выстраивал нас в ряд, сам выступал в роли командира, и по его команде мы гордо шагали по площади». Детские игры позволяли мальчику примерять на себя роль абсолютного монарха, безраздельно повелевающего подданными. «Приказы» тов. Сосо не были бессмысленными и необоснованными. Мальчик, выполняющий приказ Сосо, или декламировал стихи, или же исполнял какое-нибудь физкультурное «упражнение». Надо признать, что в этих играх явно проявлялось стремление к лидерству. Известно, что склонность человека к садизму проявляется с ранних лет. Юный Сосо любил издеваться над животными. Так, он любил стрелять из сделанного им самим лука. Вспоминали, что когда вечером стадо возвращалось с прогулки, «Сосо вдруг выскочил и мигом вонзил стрелу в мошку корове. Корова взбесилась… Сосо исчез, а матери за своего сына пришлось слушать немало плохих слов». По другому свидетельству, «лучше всех Сосо умел обращаться с рогаткой… Удивительно точно умел он целиться. Птичкам житья не давал».
Элементы садизма присутствовали и в детских играх. Так, игру с девочками в камушки «играли с условием, что победитель должен нащипать руки побежденной стороне. Если потерпевшая поражение девочка оттягивала руку, чтобы избежать наказания, то Сосо заставлял все снова подставлять руки». Позднее, в семинарии, склонный к садизму Иосиф закономерно увлекся издевательствами над людьми. Так, в одной из записей помощника инспектора семинарии за 1895 г. сказано, что Джугашвили был наказан стоянием в столовой. «…явившись в первый класс первого отделения на сильный крик, я увидел Лакерова, который в сильном раздражении кричал на Иремашвили и Джугашвили. Оказалось, что два последних ученика систематически насмехаются над Лакеровым, всячески дразнят его и издеваются над ним и приводят его в раздражение. Подобные проделки они позволяют себе часто…» По замечанию Иремашвили, близко знавшего юного Иосифа, для него «высшая радость состояла в том, чтобы одержать победу и внушить страх… С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия». Рано в этом характере формировались властность, лицемерие, твердая воля, садизм, стремление к манипулированию людьми, смесь рационального ума и патологических черт.
К приходу Сосо в Тифлисскую духовную семинарию это учреждение славилось «бунташными» традициями. Среди учащихся уже были свои революционеры. В семинарию стекались дети бедных родителей с разных уголков Грузии, а это легко объясняет их легкий уход в революцию. Но ошибка – представлять семинаристов монолитной средой вольнодумцев. Были среди них и решившие посвятить себя духовному служению. Иосиф презрительно называл их «замученными Христом». Был ли Иосиф к моменту поступления в семинарию верующим? Как и когда начался его путь от Бога? Обратим внимание на сочиненное в Гори четверостишие юного Сталина «Коле Кавсадзе», в котором прозвучал уникальный для Иосифа мотив церковного заступничества.
«Гардживари» – церковь вблизи Гори. Публикатор стиха делает трусливую оговорку, чтобы избежать обвинений в намеке на «церковность» опытов мальчика Сосо: «Надо полагать, что товарищ Сталин «Гардживари» писал во избежание всяких неприятностей, ибо он в Бога и чудодейственную силу святых с детских лет не верил». Но вот отсчет начала сталинского неверия остается открытым. А что если эти стихи были тогда еще искренними? Другое объяснение «антирелигиозного» обращения будущего Сталина дает еще один однокашник. «Первые годы учебы в училище он был очень верующим, аккуратно посещал все богослужения…. Но вот в третьем или четвертом классе… он неожиданно поразил меня чисто атеистическим заявлением: «А знаешь, Гриша, Он не несправедлив, его просто нет. Нас обманывают». В другой редакции: «разговоры о Боге – пустая болтовня». Бывает, подобным «духовным поворотам» способствуют и травмы, полученные в детстве. Так, сильное впечатление на Сосо произвело публичное повешение трех разбойников в 1892 г. Один мальчик спросил, будут ли после смерти их жарить на медленном огне. Иосиф ответил: «Они уже понесли наказание, и будет несправедливо со стороны Бога наказывать их опять». Другие относят разрыв Сталина с Богом именно на «семинарский период». Видимо, атеизм рос в душе Иосифа постепенно еще в годы начального учения, а в семинарии он укрепился, приобрел законченные формы. При встрече с Елисабедашвили в 1898 г. Иосиф – уже зрелый проповедник атеизма, обращающий других. Для юного Георгия эта встреча стала моментом, предопределившим судьбу.
«Я слушал Сосо, и в моих взглядах все старое рухнуло. Изменились даже горы, которые я считал творением Бога, изменились вещи, и люди стали другими, я несся в далекое, неизвестное мне будущее». В победных тонах описывает Георгий свой «подвиг» на новом поприще, встретивший горячее одобрение юного Сталина. «Мы оба вошли в старую церковь и все хорошо осмотрели. Товарищ Сосо, увидев на стенке какую-то икону, видимо, кем-то повешенную, сказал: «Ого, смотри, и эта кляча (говорил о церкви и иконе) здесь. … Что сделать, Георгий?» Я сразу на трапезу, сорвал со стены икону, растоптал ногами и обрызгал «водой». Сосо спрашивает: «Слушай, не боишься Бога, что это с тобой?» Я засмеялся, а он похлопал (по плечу) и сказал: «Ты прав». Сцена в древней церкви разыгралась инфернальная – совершающий акт жуткого кощунства мочащийся на икону семинарист, сын священника Георгий и смеющийся провокатор Сосо – будущий Сталин, который после насмехался над ним. «Когда меня срезали на экзамене, Сосо подшучивал: «Не эта ли икона помешала тебе?» Наклонность к надругательству над святым была и для Сталина с юных лет способом растления его души, «первыми шагами» в его культурной и моральной деградации как личности. Так что, если вера у горийского школьника была, то оказалась не прочной. Данное верующей матерью религиозное воспитание было поверхностным, сказывалось больше влияние улицы, чем семьи.
Решающим в духовном становлении Иосифа было книжное самообразование. К чтению Сосо пристрастился еще в Гори, тогда им был прочитан роман А. Казбеги «Отцеубийца», давший ему вдохновляющий пример жизни романтического разбойника Кобы. Коба воплощал собой идею насилия и руководствовался мотивом мести. Художественные образы увлекали и потакали страстям, разжигали эгоизм, тщеславие, гордость. Семинарский круг чтения Сталина восстановить по мемуарам сравнительно легко и одновременно трудно. Можно определить, что он был обширен и касался разных областей знаний. Будущий вождь был талантливым самоучкой и книгочеем, что роднило его с целым рядом российских революционеров, тоже «не доучившихся». Но какие именно книги оказали большее влияние на него? Среди авторов семинарского чтения находим русских классиков – Пушкина, Лермонтова, Толстого, Гоголя, Достоевского, Некрасова, Чехова, Щедрина, Тургенева, Гончарова, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева; европейских классиков – Шекспира, Шиллера, Байрона, Гюго, Гете, Гейне, Гомера, Данте, Мильтона, Диккенса, Теккерея… Из общественной и научной литературы – Маркса, Энгельса, Каутского, Фейербаха, Плеханова, Либкнехта, Бебеля, Герцена, Аристотеля, Монтескье, Дарвина, Туган-Барановского, Летурно, Тимирязева, Мечникова, Спинозу, Канта, Милля, Гегеля, Рибо, политэкономистов Адама Смита, Риккардо, Милля, Спенсера, Леббси, Гибсона, Мальтуса, историков Боккля, Гизо, Шлоссера, Маколея, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского. Можно заметить отсутствие в этом списке авторов Серебряного века. Круг подпольного чтения имел явную атеистическую направленность. Книгами воспитывались, книги помогали усваивать атеизм. И юный Сосо тонко использовал книгу с целью пропаганды атеизма среди других учащихся семинарии, умело оперируя доводами науки. «Мы, равно мыслящая молодежь, ставили себе целью изжить у семинаристов веру в Бога, Церковь и вооружить их научным знанием»… «то, что учили в семинарии, о Боге, душе, человеке, необходимо было преодолеть и отвергнуть». И произведения русских классиков Иосиф использовал для целей пропаганды, как, например, «Отцы и дети» Тургенева. Он восторженно принял критику Л.Н. Толстым «Догматического богословия» митрополита Макария, носившую предельно антицерковный характер. Толкуя эту книгу, Иосиф говорил первокурсникам: «Какой там Бог, все это выдумано попами для того, чтобы держать народ в покорности»… Тот, кто его слушал, вспоминал: «Глубокая, убежденная антирелигиозная пропаганда тов. Сосо поразила меня». Любопытен и способ чтения запрещенных книг семинаристами. Листы запрещенной книжки часто закладывались между страницами церковных книг. Так обманывались надзирающие монахи. «Тайно, на занятиях, на молитве и во время богослужения мы читали «свои» книги. Библия лежала открытой на столе, а на коленях мы держали Дарвина, Маркса, Плеханова и Ленина». Так юный семинарист практически проходил школу двуличия и обмана. Если Сосо с запрещенными книгами попадался, то отделывался предупреждениями или карцером, который не следует отождествлять с тюремным. Впоследствии сталинский режим унаследует у царизма эту ненависть к вольному печатному слову и взрастит ее до фантастических размеров. Сталинская цензура по своей свирепости многократно превзошла все «чугунные уставы» царизма, а попытки чересчур любознательных советских граждан обойти сталинские препоны и запреты карались уже не символическими «карцерами», а многолетними тюрьмами, ссылками и лагерями, а то и расстрелом. Сталин в годы духовной учебы юности глубоко понял мощь печатного слова и, когда сам стал своего рода «царем», серьезно развил опыт своих семинарских преследователей.
В семинарии действовали нелегальные кружки учащихся. Упоминают о борьбе Сталина с умеренным параллельным кружком Сеида Девдориани. Но мало что известно и о деятельности кружка Сталина, и какую роль в действительности он там играл. Думается, революционное «лидерство» Иосифа в семинарии выдумано мемуаристами, экстраполировавшими «культ личности» на прошлое. Эдвард Радзинский, пассивно следуя за ними, изображает юного Сосо демоническим мальчиком под мотив известного фильма ужасов «Омен». Но вот товарищи писали о нем: «Тихий, предупредительный, стыдливый, застенчивый»… Конфликт между Сталиным и Девдориани произошел в третьем классе семинарии: в 1897 г. Иосиф отверг программу кружка, выработанную Девдориани, назвав ее «либеральной». Разногласия между семинаристами выражались остро: Сеид ругал Сосо публично и «противным», и «отвратительным». Пройдет много лет, и 21 октября 1937-го г. Сталин подпишет расстрельный список на Сеида Девдориани. В числе подлежащих суду Военной коллегии по Грузинской ССР имя Сеида значится 95-м среди других осужденных в тот день Сталиным на смерть по «грузинскому» списку в 330 человек. Известно, что Сталин внимательно читал все эти списки и, безусловно, понимал, что хладнокровно уничтожает старого товарища, вместе с которым 40 лет назад начинал свой революционный путь в семинарии, который когда-то первым ушел к нему в «оппозицию». 22 ноября 1937 г. на уничтожение Сталиным был обречен и другой его старший семинарский товарищ – Самсон Торошелидзе.
Мемуаристы охотно поносят семинарские порядки, видимо, преувеличивая их негативные стороны. Давая интервью писателю Эмилю Людвигу и сам Сталин в свойственной ему фиглярской манере порицал «отцов» семинарии за «невыносимый» инквизиторской режим, якобы лишавший его, молодого человека, столь нужной для духовного развития свободы. Прошел небольшой исторический период – и тот же «невыносимый инквизиторский режим» был установлен бывшим семинаристом для всей страны… Воспитанники жили скученно, распорядок их дня был строго регламентирован – молитвы, богослужения, подготовка к занятиям, занятия, еда, сон. «Жизнь в семинарии протекала однообразно и монотонно, – вспоминал Д. Гогохия. – Мы чувствовали себя, как в каменном мешке». Строгость семинарского режима выражалась в ряде запретов: посещения театров, библиотек, чтения вольных книг, газет, журналов. Однако воспитанники легко находили возможность бывать в городе и в неурочные часы и в полной мере подвергаться влиянию светской культуры. Они посещали театры, концерты, гуляния, женщин, городские и общественные библиотеки. Так, систематическим отлучкам учеников помогал семинарский дворник, который за небольшую мзду впускал или выпускал семинаристов по вечерам – кого в театр, кого на вечеринку, кого на сходку. Пользовался услугами этого дворника и Джугашвили. Так что, если и можно назвать семинарию «тюрьмой», то довольно либеральной, со множеством «дыр», с весьма широкими выходами на «волю». Время от времени и Иосифа подвергали обыскам, которые мало что давали, но толки о якобы его «систематическом преследовании» в семинарии далеки от реальности.
Невыносимой для неверующих семинаристов была сама религиозная дисциплина. Г. Паркадзе с раздражением писал об изводивших их «бесконечных молитвах» в церкви. «Каждый залезал в душу молодого ученика. …Он должен был верить всякой глупости и сказке. Бог, Церковь, душа, рай и ад – вот чему посвящались все занятия в классе». Богослужения в церкви, проповеди священников совершенно проходили мимо ушей семинариста Джугашвили, не искавшего истины в Писании. Для не веровавших воспитанников такие церковные службы превращались в бессмысленный ритуал, становились ежедневным и надоедливым кошмаром. Иосиф, бывало, и здесь кощунствовал. «Утомившись… опускался Сосо под видом молитвы на колени, чтобы меж тесными рядами учеников укрыться от наблюдений помощников инспекторов, и в таком положении шутками и комическими выходками развлекал стоявших около него товарищей». Кощунственные выходки семинаристов фиксировались и в журналах по поведению. Так, некий Чехчаев вдруг принялся дико подвывать хору во время молитвы Аллилуйя и рассмешил учеников. «Особенно сильно хохотал Джугашвили». В Великий пост семинаристы говели, а также исповедовались и причащались два раза в год. Иосиф по обязанности участвовал в этих церковных таинствах. Так что были основания считать его тогда формально воцерковленным человеком. Но вот пост он обходил, и довольно «остроумно». По свидетельству М. Семенова, семинаристы как-то с радостью оскоромились и наелись в Страстную пятницу. Автор характеризует этот поступок как «демонстрацию светлых радостных чувств людей, преступивших преграду, дотоле непреодолимую, с затаенном чувством освобождения от гнета предрассудков». «Возвратились заговорщики в пансион и на завтра, как ни в чем не бывало, благочинно причастились».
Многие мемуары сквозят ненавистью к монахам – руководителям семинарии. Их порицали за русофильство, ханжество, надзор за личной жизнью семинаристов. Но, как правило, с «фанатизмом» семинаристы отождествляли обычную для монахов набожность. Все учителя семинарии имели академическое образование, обращались к ученикам вежливо и не подвергали их бессмысленным преследованиям. Так, ректор семинарии Гермоген стал впоследствии видным епископом и был уничтожен в годы красного террора. Один из наиболее ненавистных «преследователей» юного Сосо иеромонах Димитрий (князь Давид Абашидзе) затем также стал известным иерархом и подвижником, неоднократно подвергался репрессиям. Мемуаристы по традиции не жалели и для него черных красок. Якобы это был «человек выродившийся, фанатичный, настоящий царский раб». Если отбросить эмоциональные оценки мемуаристов («ослепленный фанатик», «обрусевший дегенерат»), то можно понять, что Димитрия отличало ревностное отношение к выполнению обязанностей инспектора, что обусловило к нему ненависть неверующих учеников. Характерна такая картина – Абашидзе ворвался в класс «как сумасшедший». «Безобразие… Пост… Они должны быть в церкви и смиренно молиться, а торчат здесь и бесстыдно скулят», – восклицал он, обегая вокруг парт»: Отец Димитрий занимался поиском нелегальной литературы. «Он привык заглядывать внутрь парт, обыскивать ящики, шкафы, подвалы»… «он рыскал повсюду, внезапно подлетал к ученикам и вырывал у них из рук книги». Известен и конфликт Иосифа с о. Димитрием. Как-то он заметил, что Джугашвили смотрит как бы сквозь него. «Как, ты меня не видишь?» Сосо с насмешкой протер глаза, посмотрел на него и ответил: «Как же, вижу какое-то черное пятно». Отметим, однако же, что для таких хамских ответов семинариста требовалось не только неуважение к «инквизитору»-монаху, но и глубокое презрение к людям. Любопытная деталь – во время панихиды в семинарской церкви по Александру III в 1894 г. семинарист Воронин горько заплакал, что не осталось без внимания Сосо. «Характерно полуприщурив глаза, с полупрезрительной не то усмешкой, не то улыбкой: «Эх ты, бестолковый! – сказал он. – Что горюешь? Царя жаль? Таких людей нечего жалеть, умер один – будет другой». Представление, что есть люди, которых «нечего жалеть», утвердилось у Сталина с юности.
Инспектора Димитрия подводила излишняя эмоциональность, склонность к демонизации происходящего. Показательна ехидная шутка Иосифа над Абашидзе в ходе экскурсии воспитанников семинарии в Шио-Гвимевский монастырь. При наступлении темноты учащиеся оставили монастырь и разбрелись по склонам горы. «Тщетны были усилия Димитрия Абашидзе, его крики, угрозы, просьбы зайти в монастырь, чтобы не радовать дьявола и чертей. «Не в тифлисских театрах, отец Димитрий, водятся черти, а вот здесь (в святом месте. – И.К.), смотрите, они кишмя кишат», – крикнул ему в ответ, искусно изменив свой голос, товарищ Сосо». Мемуарист поясняет далее смысл богохульной издевки: «Не знаю, как, но всем нам стало известно, что раз, проходя мимо оперного театра, Димитрий Абашидзе с обычной для него брезгливой миной сказал ученикам, что в оперном театре живут и играют черти». Абашидзе, видимо, вполне «раскусил» в семинаристе Сталине оборотня и поэтому старался строже наблюдать за ним в последний год его учения в семинарии, понимая, что он оказывает вредное влияние на других учащихся. Думается, можно поверить таким словам Талаквадзе: «Не раз Димитрий говорил … что мне недостойно быть таким же «неверующим», как Сосо Джугашвили, указывал, что, по его глубокому убеждению, мы никогда не будем истинными служителями Бога». Сосо не «оставался в долгу» и охотно отзывался об инспекторе дурно, побуждая других учеников к враждебному к нему отношению. Низкая душа Сталина проявилась в мелочной мстительности к Абашидзе уже после исключения из семинарии. В 1900 г. о. Димитрий был назначен ректором Андорской семинарии и должен был быть возведен в сан архимандрита. Тогда ученики из числа «богобоязненных», которых товарищи окрестили «изменниками» и «лицемерами», решили поднести ему на прощание подарок – служебник с бархатной обложкой и евангельской надписью золотыми буквами: «Не любил словом, иже языком, но делом и истиною» (Иоанн, 3, 18). Воспитанники вынашивали план сорвать это мероприятие – либо захватить подарок, либо залить служебник чернилами. Иосиф, хоть уже и отчисленный, проявил интерес к готовящейся провокации и спросил, что семинаристы предпримут. Кто-то предложил не приветствовать Димитрия и не припадать к его руке. Однако Сосо такая «демонстрация» показалась робкой: «Если вы будете присутствовать, вы будете невольными соучастниками этого акта чествования Димитрия. Поэтому, когда Димитрию поднесут подарок и начнут говорить речи и превозносить его, вы должны демонстративно оставить церковь». Служебник мстительные семинаристы все-таки украли. Ученик Илья Шубладзе спрятал книгу в надежном месте, и только в 1933 г. отнес в музей.
Занятия велись как в форме лекций, так и прений. В первых трех классах в основном изучались светские предметы: литература, гражданская история, алгебра, геометрия и логика, из духовных – Священное Писание, библейская история, церковнославянское пение. В четвертом классе светские предметы были дополнены физикой и психологией, а духовные – основами богословия, гомилетикой, литургикой, грузинской церковной историей. В пятом и шестом классах преимущественное внимание уделялось богословским предметам… С церковно-образовательной точки зрения, программа семинарии была ориентирована на серьезную подготовку квалифицированного священнослужителя. Однако методы изучения (зубрежка, русификаторство) оставляли желать лучшего. Но дело было не только в них, но и в отсутствии влечения многих учеников к духовной учебе. Ученикам осваивать приходилось такие науки, к которым нужна особая предрасположенность. А тех, кто особо усерден в учении, в большинстве случаев ждала «карьера» бедного сельского батюшки, в духовные академии направлялись немногие. Понятно, что подобные перспективы не могли казаться привлекательными для честолюбивых молодых людей.
Был ли интерес у Сосо к семинарским занятиям? Преподаватель истории Махатадзе писал, что программа для семинаристов по этому предмету отличалась основательностью, отмечая, что Иосиф любил историю. «Он обладал необыкновенной памятью и большим умом. Он даже ничего не записывал на лекциях, а все запоминал»… «Он умел оценивать исторические факты и события, стоя у стенной карты в классе и показывая на ней упомянутые исторические места… Другие семинарские науки, насколько мне известно, мало удовлетворяли его пытливый ум, кроме математики и литературы». Иосиф не скрывал своего издевательского отношения к преподаваемым в семинарии церковным сюжетам. Например, «просил преподавателя объяснить, каким образом Ной умудрился разместить в таком сравнительно небольшом судне, как ковчег, всех зверей, животных, птиц и гадов». Некоторые из таких классных шуток Сталина носили кощунственный характер. Однажды преподаватель спросил ученика, как надо понимать выражение Библии: «и обонял Бог благоухание жертвы Ноевой». Джугашвили как бы про себя, но достаточно громко произнес: «Значит, запахло шашлыком», – и весь класс разразился хохотом».
Учеба Джугашвили в семинарии неуклонно шла по нисходящей линии. Отличник в духовном училище, он не смог поддержать ту же высокую планку в семинарии. Первый класс (1894–1895) Иосиф окончил твердым «хорошистом», имея тройку лишь по гражданской истории. Годовые оценки за второй класс (1895–1896) показали лишь только одну пятерку – по церковнославянскому пению и четверки по остальным предметам. Но уже провальным для Сосо оказался третий класс семинарии (1896–1897): средний балл – 3,5, ни одной пятерки, по церковной истории и Св. Писанию тройки, переход с пятого места в списке успевающих на 16-е (из 24). Четвертый класс (1897–1898) оказался для Иосифа еще более трудным, чем предыдущий, – тройки почти по всем предметам и, как результат, двадцатое место в списке успевающих (из 23). Как известно, весной 1899 г. экзамены Иосиф не сдавал, но ему выдали впоследствии аттестат с «троечными» результатами и за этот год. С третьего класса падает и дисциплина Сосо. В кондуитном журнале семинарии учащаются записи о его грубости и наказаниях.
Что же случилось с успехами когда-то способного ученика? Ответ очевиден – он потерял интерес и к церковным предметам, и к духовному образованию вообще. Его поглощали другие занятия, не оставлявшие на учебу времени. «Все более и более теми и другими предметами манкировал Джугашвили, уроками и богослужениями, все чаще и чаще всеми способами ухищрялся он ускользнуть на вечера из семинарии»… «В третий год с ним произошла какая-то перемена, после чего он абсолютно бросил подготовку уроков… он не читал Закон Божий и разные духовные произведения, а, наоборот, противоположные к ним и т.д.». Мемуарист справедливо считал, что Сталин в старших классах семинарии сознательно отказался от духовной карьеры – при своих способностях он имел весомые шансы поступить в академию. М. Кольцов сказал лучше: «Он, как волчонок, смотрел в лес».
Духовная школа объективно стала для Сталина школой безбожия. Не подходил трудный путь духовного служения для талантливого, но честолюбивого и бесчестного юноши, одержимого волей к власти. Революционная карьера в чреватом бурными потрясениями российском обществе казалась более предпочтительной и в итоге принесла нашему «герою» оглушительный успех.
Политический журнал, 2007 год
А как же Гитлер и Сталин? Разве они не были атеистами?
Несмотря на общее движение Zeitgeist в сторону прогресса, улучшения происходят, как уже отмечалось, не плавно, а скорее зигзагообразно, с удручающими откатами в прошлое. В XX веке ужасные, глубокие откаты случались под властью диктаторов. Важно не смешивать сущность злых намерений таких людей, как Гитлер и Сталин, и наличие у них огромных возможностей для их осуществления. Выше отмечалось, что идеи и намерения Гитлера сами по себе были не более кровожадными, чем у Калигулы или некоторых оттоманских султанов, омерзительная жестокость которых описана в книге Ноела Барбера «Правители Золотого Рога». Но в распоряжении Гитлера были оружие и средства связи XX века. Хотя, несомненно, Гитлер и Сталин по любым стандартам были исключительно жестокими личностями.
«И Гитлер и Сталин были атеистами. Что вы об этом скажете?» Этот вопрос задается практически после каждого моего публичного выступления на тему религии и почти в каждом радиоинтервью. Тон его, как правило, язвительный, и негодующий автор обычно подразумевает две вещи, а именно: Сталин и Гитлер не только были атеистами (1), но и совершали ужасные злодеяния именно по причине своего неверия (2). Положение (1) верно в отношении Сталина и сомнительно в отношении Гитлера. Но это в любом случае не имеет значения, потому что положение (2) ложно. Если оно приводится как вывод из положения (1), то оно просто нелогично. Даже если допустить, что Гитлер и Сталин оба были атеистами, то их также объединяло наличие усов, которые, кстати, имелись и у Саддама Хусейна. И что теперь? Вопрос не в том, были ли дурные (или хорошие) индивидуумы атеистами или верующими. Мы не собираемся пересчитывать дурных овец с обеих сторон и сравнивать списки. Тот факт, что на пряжках ремней нацистов было выгравировано «Gott mit uns», сам по себе ничего не доказывает, по крайней мере без дальнейшего углубленного изучения. Вопрос не в том, были ли атеистами Гитлер и Сталин, а в том, склоняет ли атеизм людей систематически совершать дурные поступки? Этому не существует никаких подтверждений.
Атеизм Сталина, по-видимому, сомнений не вызывает. Он учился в православной духовной семинарии, и его мать до конца своих дней переживала, что сын не стал, как она мечтала, священником. Сталина этот факт, как утверждает в своей книге Алан Буллок, всегда забавлял. Возможно, из-за полученной в юности подготовки к посвящению в сан взрослый Сталин всегда едко отзывался о Русской православной церкви, христианстве и религии в целом. Однако не существует доказательств того, что его жестокость мотивировалась именно атеизмом. Ее также вряд ли удастся объяснить полученным в молодости религиозным образованием, если, конечно, оно не учило его абсолютистской вере, уважению к сильной власти и тому, что цель оправдывает средства.
Миф об атеизме Гитлера культивировался настолько старательно, что в наши дни огромное количество людей верят ему безоговорочно, а защитники религии любят с вызовом использовать его в спорах. Но истинное положение вещей не настолько очевидно. Гитлер родился в католической семье и в детстве ходил в католические школы и церкви. Само по себе это, конечно, неважно: он так же легко мог впоследствии отказаться от католической веры, как Сталин, который, будучи исключенным из Тифлисской духовной семинарии, отказался от православной веры. Но Гитлер никогда публично не отрекался от католицизма; более того, существуют указания на то, что до конца жизни он оставался верующим. Если это и не был католицизм, то какая-то вера в божественное провидение у него, скорее всего, сохранилась. Например, в «Моей борьбе» он пишет, как услышал об объявлении Первой мировой войны: «Опустившись на колени, я от всего сердца возблагодарил небо, что мне посчастливилось жить в такое время». Но это было в 1914 году; может быть, впоследствии он поменял убеждения?
В 1920 году близкий соратник Гитлера, впоследствии ставший заместителем фюрера, Рудольф Гесс написал о нем в письме премьер-министру Баварии: «Я очень близко и хорошо знаком с герром Гитлером. Это - необычайно благородный человек, исполненный бесконечной доброты, религиозных чувств, хороший католик». Мне, конечно, могут возразить, что, поскольку Гесс так отчаянно промахнулся с «благородством» и «бесконечной добротой», возможно, и «хорошего католика» не следует принимать слишком всерьез! Вряд ли к Гитлеру можно без иронии применить эпитет «хороший» в его прямом значении; кстати, последнее замечание приводит на ум уморительный, самый нелепый из слышанных мною аргумент, почему Гитлер должен был быть атеистом. Много раз в разных вариантах повторялся следующий довод: Гитлер был дурным человеком, христианство учит добру, следовательно, Гитлер не мог быть христианином! Замечание Геринга о Гитлере «только католик может объединить Германию», следовательно, имело в виду просто воспитанного в католической вере человека, а не верующего католика?
В произнесенной в 1933 году в Берлине речи Гитлер сказал: «У нас не было сомнений, что людям нужна, необходима эта вера. Поэтому мы повели борьбу с атеистическим движением, и не только путем теоретических дискуссий: мы вырвали его с корнем». Может, это означает лишь, что Гитлер «верил в веру»? Но и в 1941 году он говорил своему адъютанту, генералу Герхарду Энгелю: «Я навсегда останусь католиком».
Даже если Гитлер и не остался искренне верующим христианином, было бы поистине поразительно, если бы на него не оказала влияние многовековая христианская традиция обвинения евреев в убийстве Христа. В своей речи в 1923 году в Мюнхене Гитлер заявил: «Первое, что нам нужно сделать, - это спасти [Германию] от правящих нашей страной евреев… Надо спасти Германию от страданий, доставшихся на долю Другого, смерти на Кресте». Джон Толанд в своей книге «Адольф Гитлер. Полная биография» писал о религиозных убеждениях Гитлера в период «окончательного решения еврейского вопроса»:
По-прежнему оставаясь преданным членом римско-католической церкви, несмотря на недовольство ее иерархией, он хорошо усвоил ее учение о том, что еврей - это убийца Бога. Следовательно, уничтожение можно было совершать без зазрения совести, попросту выполняя роль карающей десницы Господа, - нужно было лишь проводить его отстраненно, без лишней жестокости.
Ненависть христиан к евреям свойственна не только католической традиции. Ярым антисемитом был Мартин Лютер. Во время Вормсского рейхстага он заявил, что «из Германии нужно изгнать всех евреев». Помимо этого, он написал целую книгу «О евреях и их лжи», возможно оказавшую влияние на Гитлера. Лютер называл евреев «порождением ехидны», и Гитлер в своей речи 1922 года использовал это же выражение, а также несколько раз повторил, что является христианином:
Мои христианские чувства указывают мне, что мой Господь и Спаситель - борец. Они указывают на человека, который однажды, будучи одинок и окружен малочисленными последователями, распознал истинную сущность евреев и призвал людей к борьбе против них, и Он (правда Божья!) был величайшим не только в страдании, но и в борьбе. В безграничной любви, как христианин и просто человек, я вчитываюсь в отрывок, который рассказывает нам, как Господь наконец восстал во всей своей мощи и, взявши плеть, изгнал из Храма порождения ехидн и гадюк. Как прекрасна была Его борьба против еврейского яда! Сегодня, после двух тысяч лет, во власти сильных эмоций, я еще более ясно понимаю, что именно для этого Он пролил Свою кровь на Кресте. Как христианин, я обязан не поддаваться обману, но быть борцом за правду и справедливость… И ежедневно усиливающиеся страдания свидетельствуют о том, что мы правы в жажде действий. Ибо у меня как христианина есть долг перед моим народом.
Трудно определить, позаимствовал ли Гитлер выражение «порождение ехидн» у Лютера или взял его, как и сам Лютер, напрямую из Евангелия от Матфея (3:7). Что же касается преследования евреев как выполнения Божьей воли, Гитлер возвращается к этому в «Моей борьбе»: «Поэтому нынче я верю, что поступаю согласно воле Всемогущего Создателя: защищаясь против евреев, я сражаюсь за дело Господа ». Написано в 1925 году. Он еще раз повторил это в 1938-м и потом, неоднократно, на протяжении всей карьеры.
Приведенные цитаты необходимо рассматривать совместно с другими, из его «Застольных бесед», где Гитлер выражает записанные секретарем яростно антихристианские взгляды. Эти отрывки датированы 1941 годом:
Самым сильным из когда-то постигших человечество ударов был приход христианства. Большевизм - незаконнорожденное дитя христианства. Оба изобретены евреями. Христианство принесло в мир нарочитую ложь в религиозных вопросах…
Древний мир был таким чистым, светлым и безмятежным, потому что в нем не знали двух великих зол: чумы и христианства. И все же я бы не хотел, чтобы итальянцы или испанцы отвергли наркотик христианства. Пусть мы будем единственной нацией, свободной от этой заразы.
В «Застольных беседах» Гитлера немало подобных высказываний, часто равняющих христианство с большевизмом, порой проводящих аналогию между Карлом Марксом и апостолом Павлом, причем Гитлер никогда не забывает упомянуть, что оба были евреями (хотя он, странным образом, всегда настаивал, что Иисус не был евреем). Конечно, не исключено, что к 1941 году Гитлер испытал определенное разочарование и отдалился от церкви. А может, эти противоречия просто свидетельствуют, что он был изощренным лжецом, мнению которого нельзя доверять ни при каких обстоятельствах?
Также можно заявить, что, несмотря на собственные утверждения и свидетельства соратников, Гитлер на самом деле не был верующим, а цинично использовал религиозные чувства публики. Возможно, он был согласен с Наполеоном, заявившим: «Религия - отличное средство, чтобы утихомиривать чернь», и с Сенекой Младшим: «Чернь считает религию истиной, мудрец - ложью, правитель - полезным изобретением». Бесспорно, Гитлер был способен на подобное двуличие. Если он действительно притворялся верующим с этой целью, то не стоит забывать, что ответственность за совершенные злодеяния не лежит исключительно на нем. Убийства совершали солдаты и офицеры, большинство из которых несомненно были христианами. Именно широко распространенное среди немецкой нации христианство привело нас к предположению, которое мы сейчас обсуждаем, - к предположению о неискренности религиозных признаний Гитлера! А может, Гитлеру казалось, что, если проявить дежурное почтение к христианству, режиму легче удастся получить поддержку церкви. Эта поддержка выражалась разными способами, включая являющийся для современной церкви весьма щекотливой темой упорный отказ папы Пия XII выступить против нацизма. Либо уверения Гитлера в приверженности церкви были искренними, либо он притворялся христианином - достаточно успешно, чтобы заполучить поддержку немецких верующих и католической церкви. В любом случае злодеяния Гитлера вряд ли проистекают из атеистических убеждений.
Даже выступая против христианства, Гитлер не переставал ссылаться на провидение - некую мистическую сущность, якобы выбравшую его для священной миссии - встать во главе Германии. Иногда он называет ее провидением, иногда - богом. После аншлюса и триумфального возвращения Гитлера в Вену в 1938 году в восторженной речи он упоминал бога именно в роли дарителя судьбы: «Я верю, что Божья воля послала юношу отсюда в Рейх, чтобы он вырос, стал во главе нации и привел свою родную землю обратно в германское государство.
Чудом избежав покушения в Мюнхене в 1939 году, Гитлер приписал свое случайное спасение вмешательству провидения, заставившего его изменить распорядок дня: «У меня нет никаких сомнений. То, что я покинул пивную «Бюргербрау-келлер» раньше, чем обычно, - это вмешательство провидения, берегущего меня для выполнения миссии». После этой неудачной попытки архиепископ Мюнхена кардинал Михаэль Фаульхабер приказал отслужить в соборе благодарственный молебен с пением «Те Deum» «в знак благодарности Божественному провидению от имени епархии за счастливое спасение фюрера». Некоторые из сторонников Гитлера при поддержке Геббельса лелеяли планы создания новой религии на основе нацизма. Нижеприведенный текст приветствия главы объединенных профсоюзов напоминает молитву и даже перекликается с молитвой Господней («Отче наш») и Символом веры:
Адольф Гитлер! Мы сплочены вокруг тебя, единого! Хотим в этот час вновь возвестить свою клятву: веруем только в Адольфа Гитлера на сей земле. Верим, что национал-социализм - единственная спасительная вера нашего народа. Верим в Господа Бога на небесах, Творца нашего, ведущего нас, и направляющего, и благословляющего нас явно. И верим, что Господь Бог ниспослал нам Адольфа Гитлера, чтоб сделать Германию краеугольным камнем вечности.
Сталин был атеистом, Гитлер, скорее всего, - нет; но даже если бы он им и был, вывод из дискуссии о Сталине/Гитлере довольно прост. Отдельные атеисты могут совершать зло, но они не совершают его во имя атеизма. Сталин и Гитлер совершили чудовищные преступления: один - во имя догматического, доктринерского марксизма, другой - во имя безумной ненаучной евгеники с элементами псевдовагнеровского бреда. Религиозные войны ведутся под знаменами религии, и в ходе истории они происходили с ужасающей частотой. Но не могу вспомнить ни одной войны, которая бы велась во имя атеизма. Да и зачем она? Война может разразиться из-за жажды экономической наживы, политических амбиций, расовых или этнических предрассудков, жестокой обиды, или мести, или патриотической веры в высокое предназначение нации. Еще более подходящим мотивом для войны может оказаться непоколебимая убежденность в том, что наша религия - единственно правильная, что подтверждается священной книгой, безоговорочно приговаривающей всех еретиков и сторонников других религий к смерти и безоговорочно обещающей всем воинам Господа прямую дорогу в лучший уголок рая. Сэм Харрис в книге «Конец веры», как ему часто удается, бьет не в бровь, а в глаз:
Опасность религиозной веры состоит в том, что она позволяет нормальным в других отношениях людям пожинать плоды безумия и считать их при этом священными. Поскольку каждое новое поколение детей обучают, что религиозные утверждения не нужно подкреплять фактами, как это требуется в других случаях, цивилизации все еще приходится иметь дело с тучами нелепиц. Даже в наше время люди истребляют друг друга во имя древних литературных произведений. Невозможно поверить, что такое безумство может продолжаться.
А теперь скажите: кому придет в голову затевать войну ради отсутствия веры?
