А.А.Киреева в Школе восточных и африканских исследований Университета Лондона

23–30 октября доцент кафедры востоковедения А.А.Киреева находилась в Школе восточных и африканских исследований Университета Лондона (School of Oriental and African Studies, University of London), в которой проводила исследование в библиотеке Школы, выступила в рамках двух мероприятий, организованных Институтом Китая и Центром тайваньских исследований, а также приняла участие в семинаре по политике в области безопасности и дипломатии Японии, организованном Королевским колледжем Лондона.

Возможность провести исследование в библиотеке Школы восточных и африканских исследований Университета Лондона (School of Oriental and African Studies (SOAS), University of London) была предоставлена Европейской ассоциацией китайских исследований. Библиотека Школы восточных и африканских исследований - одна из лучших библиотек в мире по исследованию Азии, Африки и Ближнего Востока. В ней содержатся более 1,3 миллиона книг, а также обширная коллекция рукописей, манускриптов, редких книг, исторических хроник. Библиотека предоставляет доступ к электронным базам данных, содержащим статьи в ведущих академических журналах. Отличительной особенностью библиотеки, как и большого количества западных библиотек, является возможность самостоятельно выбирать интересующие книги, которые сгруппированы по тематическим разделам.

Доцент А.А.Киреева выступила на семинаре, организованном Институтом Китая Школы восточных и африканских исследований Университета Лондона, по теме поворота России на Восток и отношений России с Китаем, Северной Кореей и странами Северо-Восточной Азии. В своем выступлении она затронула роль Восточной Азии во внешней политике России, трансформацию политики России по отношению к Азии после ухудшения отношений с Западом в результате украинского кризиса в 2014 году, сильные стороны и вызовы стратегического партнерства России и Китая, комплекс отношений России с другими странами Северо-Восточной Азии - Северной и Южной Кореей и Японией. В дискуссии по итогам доклада приняли участие председательствующий на мероприятии директор Института Китая, профессор Стив Санг, преподаватели и студенты Школы, сотрудники Королевского объединенного института оборонных исследований, Института Востока и Запада.

По приглашению директора Центра тайваньских исследований Даффида Фэлла А.А.Киреева выступила с презентацией по теме «движения подсолнухов» на Тайване в 2014 году, массовых протестов среди молодежи и активистов по поводу действий правящей в тот период партии «Гоминьдан» по поводу заключения Соглашения по торговле услугами между КНР и Тайванем. Она проанализировала события с точки зрения тайваньской демократической модели, проблем консолидации демократии и централизации управления в руках партии «Гоминьдан» в период пребывания у власти президента Ма Инцзю, отношений между Тайванем и КНР, формирования тайваньской идентичности и политэкономии тайваньской модели развития. В мероприятии приняло участие большое количество студентов, магистрантов, аспирантов и сотрудников Школы восточных и африканских исследований, посещающих курсы по Тайваню или занимающихся исследованиями Тайваня. В результате активного обмена мнениями со студентами, преподавателями и исследователями завязалась оживленная дискуссия, посвященная социальным движениям на Тайване, тайваньской модели демократии, политическим партиям, политическому участию, тайваньской идентичности и отношениям между Тайванем и КНР.

Помимо этого, А.А.Киреева приняла участие в семинаре под названием «Трансформация дипломатической практики и политики Японии в области безопасности», проводившимся Королевским колледжем Лондона (King’s College London) и Свободным университетом Берлина (Freie Universität Berlin). В ходе семинара, организованного сотрудниками Королевского колледжа Лондона Джулио Пуглиесе и Алессио Паталано с британской стороны и профессором Вереной Блечингер-Тэлкотт и научным сотрудником Каем Шульцем с германской стороны, участники представили доклады и обсудили трансформацию внешней политики и политики Японии в области безопасности и обороны, изменение процесса принятия внешнеполитических решений, отношений Японии с США, Австралией, Индией, ЕС и Великобританией. Доцент А.А.Киреева приняла участие в рамках дискуссии в нескольких сессиях семинара.

анонс

Международная конференция

Театр в публичном пространстве: эстетика, экономика и политика спектаклей in situ

Лаборатория историко-культурных исследований ШАГИ РАНХиГС и Институт театральных исследований Университета Париж III Новая Сорбонна объявляют приём заявок на международную конференцию, посвященную исследованию перформативных практик, разворачивающихся вне предназначенного для них сценического пространства (in situ), которая состоится в Москве 12-14 ноября 2020 г.

Мы предлагаем рассмотреть эстетические, экономические и политические принципы создания и продюсирования спектаклей in situ, в сравнительной перспективе Франции и России. Если во Франции сектор уличного и публичного искусства уже прошел институционализацию, результатом чего стали центры по созданию и прокату, информационные площадки и образовательные программы, то в России это складывающееся направление, примечательное, тем не менее, своими темпами развития. Конференция даст возможность сравнить и уточнить терминологию, сопоставить методы анализа спектаклей, эстетических и экономических особенностей их бытования, обговорить историю направления, текущее положение дел и перспективы развития.

Мы приветствуем в равной степени заявки как практиков, так и исследователей перформативных искусств и/или социологии и экономики культуры.

В рамках конференции объявляется прием заявок на следующие секции:
– Места, пространства, устройство проектов in situ
– Драматургия и эстетика спектаклей in situ
– Политические аспекты театра и перформанса в публичном пространстве
– Культурная политика и модели финансирования проектов in situ
– Гастроли: культурные, территориальные и языковые вызовы

Рабочие языки конференции: русский, французский.

Желающие принять участие в конференции должны до 10 апреля 2020 года прислать тезисы доклада (макс. 500 слов) и короткое CV на адрес [email protected]. Пожалуйста, указывайте в теме письма название секции, на которую подаете заявку. О решении оргкомитета кандидаты будут уведомлены до 25 апреля.

Оргкомитет конференции: Е.И. Гордиенко, В.В. Золотухин, Ю.Г. Лидерман, Е.Ю. Нагаева (ШАГИ РАНХиГС), А. Мутон-Реззук, Д. Уррутьяге (Париж III Новая Сорбонна).

анонс

Студенческая конференция

Академические диалоги-2020

Кафедра всеобщей истории ШАГИ РАНХиГС приглашает студентов старших курсов, магистрантов, аспирантов принять участие в работе секции «Власть, государство, общество в Большой Европе: проблемы политической и культурной истории» в рамках ежегодной конференции РАНХиГС.
О магистратуре кафедры →

31 мар (вт)

Конференция

Кафедра всеобщей истории

«Ответственность историка»

Принимаются заявки на участие в качестве докладчика во вторых Чтениях памяти Арсения Рогинского.
Тема чтений: «Ответственность историка».

Заявки принимаются до 9 марта 2020 г.
Подать заявку →

В рамках Чтений планируются три блока:

1."Историк и источник" - Как ответственность ученого проявляется в выборе предмета и методов исследования, борьбе за доступ к архивным источникам?

2. "Историк и просвещение"- Какие задачи решают историки вне рамок профессионального исследовательского сообщества? В фокусе внимания – публичная история, научно-популярные тексты и высказывания, преподавательская работа, неформальные исторические кружки.

3. "Историк сегодня" - Историк и государственная политика памяти: от противостояния до упреждающей лояльности и совместной работы. Опыт разных стран.

Заявки принимаются до 9 марта 2020 года. 16 марта мы отправим вам письмо, в котором дадим ответ по поводу вашего участия.

Каждое выступление будет длиться примерно 15 минут.

23, 24 мар (пн, вт)

Международный коллоквиум

Лаб. историко-литературных исследований

История и вымысел в литературе, культуре и обществе Золотого века (XVI-XVIII)

В рамках совместного научно-исследовательского проекта ЛИЛИ ШАГИ с Центром исследования культуры Золотого века (GRISO, Grupo de Investigación Siglo de Oro) Университета Наварры (Испания) в Памплоне состоится международный русско-испанский коллоквиум «La percepción del “otro” en las culturas europeas de los siglos XVI-XVIII: ¿asimilación o rechazo?» (Восприятие “чужого” в европейских культурах XVI-XVIII: приятие или отторжение?).

Целью проекта является исследование форм культуротворчества в испанской культуре Золотого века (XVI-XVII вв), а также изучение формы взаимодействия литературы и историографии с социальными и культурными практиками (обычай, ритуал, повседневность).

С русской стороны в проекте принимают участие: зав. Лабораторией ЛИЛИ д. филол.н., проф. И.В. Ершова, к. и. н., в.н.с., О.В. Ауров, к.филол. н., с.н.с. Н.А. Пастушкова, к.филол.н., доц. РГГУ М.Б. Смирнова, к.и.н., НИУ ВШЭ А.В. Марей, аспирант РГГУ Н. Киселева.
От центра GRISO Университета Наварры: директор ГРИСО, проф. Игнасио Арельяно, секретарь ГРИСО, проф. Карлос Мата Индурайн, проф., Хесус Мария Усунарис, проф. Бланка Отейса и др.

Осенью 2020 г. в рамках проекта в РАНХиГС пройдет конференция «STUDIA IBERICA-2. Факт и вымысел: способы взаимодействия и репрезентации в испанской культуре».

19 мар (чт)

19:00–21:00

Открытая лекция

Лаб. историко-культурных исследований

Страна любви и другие воображаемые миры в аллегорических картах XVII – XIX веков

Зав. Лабораторией историко-культурных исследований ШАГИ РАНХиГС Мария Неклюдова выступит с публичной лекцией в ГМИИ им. А.С. Пушкина в рамках программы «Лаборатория по исследованию миграции образов»

Все, читавшие «Винни-Пуха» А. Милна или трилогию «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина, наверняка помнят карты, которые помогают ориентироваться в этих воображаемых мирах. Но не все знают, что один из первых романов, к которым были приложены карты, появился во Франции в середине XVII века. Карта, придуманная писательницей Мадлен де Скюдери и нарисованная художником-гравером Франсуа Шово, указывала путь в Страну Нежности, то есть аллегорически представляла зарождение любви. Вскоре появились пародии на эту карту и подражания ей – карты Страны Любви, Страны Кокетства, Страны Брака, Империи Бахуса и т.д. О начале этой моды и формировании традиции, дожившей до нашего времени, пойдет речь в лекции.

Научный доклад

Лаб. историко-культурных исследований

Спектакли in situ: философия французского театра в публичном пространстве

Доцент кафедры Культурологии и социальной коммуникации ШАГИ РАНХиГС Елена Гордиенко выступит с докладом в Центре франко-российских исследований
(мероприятие пройдет по-французски без перевода)

25 фев (вт)

19:00 – 20:30

Открытая лекция

Лаб. историко-культурных исследований

Ключевые понятия раннего Нового времени в современных исследованиях культуры и общества

Публичная лекция Ричарда Шолара, профессора Даремского университета (Великобритания) рамках конференции «Концептуализация раннего Нового времени: слова, образы и теории».

В последние десятилетия изучение «слов в истории» стало одним из основных направлений в исследованиях европейского общества и культуры. Хотя его разработка имеет некоторое сходство с тем, что делают историки политических идей, существует важное различие между их методами и подходом к слову в социокультурных исследованиях: очевидным образом, историки культуры с большим пристрастием относятся к языку.
Первая часть лекции профессора Шолара будет посвящена научному наследию британского теоретика и критика Реймонда Уильямса, и методологическим проблемам, связанным с его трудом «Ключевые слова» (1976). Во второй части лекции профессор Шолар предложит модифицировать модель Уильямса посредством сравнительного и мультилингвистического подхода, в особенности в том, что касается английской лексики.
В качестве примера профессор Шолар рассмотрит два слова-«мигранта», пришедшие в английский язык из французского, naïveté (наивность) и ennui (скука). Их непереводимость позволяет выявить важнейшие культурные и социальные черты англоязычного общества, среди которых не последнюю роль играет неоднозначное отношение ко всему иностранному и, конкретно, ко всему французскому.

Ричард Шолар – профессор, зам. директора Школы современных языков и культур Даремского университета, автор книг «Je-Ne-Sais-Quoi: столкновение с неопределенностью в Европе Раннего Нового времени» (2005) и «Монтень, искусство свободомыслия» (2010).

Лекция на английском языке (с переводом), предварительная регистрация обязательна.

Школа восточных и африканских исследований (School of Oriental and African Studies, SOAS) возникла в 1916 г. при Лондонском университете как Школа востоковедения, а в 1938 г. обрела современное наименование. Мощнейшей колониальной державе, каковой тогда была Великобритания, нужны были специалисты, разбирающиеся в особенностях экономики, политики, культуры и менталитета зависимых от неё народов, которые населяли в основном Азию и Африку. Поэтому потребность в таком учебном заведении была очевидной.

Но её сохранил и отказ Соединенного Королевства от почти всех своих заморских владений - т.к. теперь требовалось уже не управлять зависимыми территориями, а сохранять старые связи и развивать отношения с самостоятельными и равноправными партнерами. Поэтому именно на вторую половину ХХ-го, а особенно начало XXI-го веков и приходится максимальный расцвет учреждения. Так, с 70-х годов по сегодняшний день число обучающихся в нём выросло с примерно одной до почти шести тысяч. А в 2011 г. School of Oriental and African Studies получила право присуждать учёные степени, чем окончательно утвердилась в университетском статусе.

Достижения

Школа является единственным ВУЗом в Европе, где изучаются азиатские и африканские страны. Но авторитетна она не только в своём «амплуа» - например, по UK она становилась:

• 3-й и 4-й в изучении соответственно юго-восточной Азии и Среднего Востока в 2011 г. (Complete University Guide);
• 6-й в организации образовательного процесса в 2016 г. (RUR Ranking);
• тогда же - 9-й в преподавании истории, философии, теологии и права (Times Higher Education).

А в 2009 г. ВУЗ удостоился королевской премии за существенный вклад в преподавание языков.

Таких высот институту удалось достичь во многом благодаря своей научно-исследовательской базе - в первую очередь открытой в 1973 г. библиотеке с одним из богатейших в мире фондов востоковедческой литературы (около 1,5 млн. бумажных и электронных носителей).

Программы и организация преподавания

SOAS предлагает желающим выучиться на бакалавра, магистра или доктора на факультетах:

• искусства и гуманитарных наук,
• иностранных языков и культур,
• общественных наук и правоведения

На каждом факультете работает несколько кафедр, которых в целом насчитывается 19. Иностранным студентам, обучающимся по некоторым программам, предоставляются стипендии. Также ВУЗ постоянно организует краткосрочные летние курсы.

Перспективами трудоустройства будущих выпускников занимается Служба карьеры. Она устраивает различные семинары, тренинги и мастер-классы по поиску работы, а также встречи учащихся с сотрудниками HR-отделов и кадровых агентств; консультирует студентов в карьерных вопросах и предоставляет информацию о вакантных должностях из своей базы.

После занятий

Довольно активна и внеучебная жизнедеятельность студенческого сообщества - тем более что в институте такой специализации учеба и социальная жизнь тесно взаимосвязаны. Так, в галерее Брунея (построенной на пожертвования султана этого государства) периодически проходят разнообразные выставки произведений искусства стран Востока, а на её крыше в 2001 г. разбили настоящий японский сад как место для отдыха и медитаций.

Но учащимся есть чем заняться и кроме самосозерцания, т.к. здесь действует примерно 50 различных клубов по интересам - спортивных, кулинарных, политических, культурных (в том числе своя радиостанция c программами о современной мировой культуре) и других. И поскольку SOAS - это фактически филиал Лондонского университета, то её студенты могут вступать и в его сообщества.

Проживание

Приезжие могут разместиться в 2-х общежитиях, расположенных неподалеку от вокзалов Сент-Панкрасс и Кингс-Кросс и предлагающих соответственно 510 и 259 комнат с отдельными ваннами. В каждом из них есть общий зал с телевизором и DVD, вендинг-автоматами и прачечной.

Размещение также возможно в 7-ми межуниверситетских резиденциях London University. Везде проведены телефон и интернет.

комплекс гуманитарных дисциплин, связанных с изучением истории и культуры народов Африки, в т. ч. фольклора, литературы, языков и т. д. Выделилась из востоковедения как отдельная дисциплина в 1960, когда на 25‑м Международном конгрессе востоковедов в Москве было принято решение учредить Международный конгресс африка­ни­стов.

Лингвистическая африканистика исследует много­чис­лен­ные языки Африкан­ско­го конти­нен­та. Начало изучения африкан­ских языков относится к концу 18 - началу 19 вв. К ним обращались европейские языковеды-теоретики, например А. Ф. Потт, Х. Штейнталь, Р. К. Раск и другие, а описа­ни­ем ряда языков занимались в Африке миссионеры, предла­гав­шие своё осмысление накоп­лен­ных фактов (И. Л. Крапф, А. К. Мэден и другие).

Современное африканское языкознание в широком смысле слова подразумевает изучение всех языков континента, включая египтологию и частично семитологию (те разделы послед­ней, которые посвящены семитским языкам , распространённым в Африке). В более узком смысле слова термин «африкан­ское языкознание» применяется к изучению языков народов, обитающих южнее Сахары: конго-кордофанских языков , нило-сахарских языков , койсан­ских языков и некоторых афразийских языков .

В конце 19 в. возникла берберология, основоположниками которой являются А. Бассе и Р. Бассе. Их работам, охватывающим широкий круг теоретических проблем, предшест­во­ва­ли описания отдельных языков и диалектов , сделанные в основном европейскими миссионерами. В 20 в. изучением этих языков занимались Ш. Фуко, Г. Колен, Ф. Никола, К. Прассе, Ю. Н. Завадовский, А. Ю. Милитарёв и другие. Современная берберология изучает и живые, и мёртвые языки - восточнонумидийский , западнонумидийский и гуанчский , в результате чего возникла уточнённая номинация для берберских языков - берберо-ливийские языки .

В исследовании структуры отдельных чадских языков , несмотря на некоторую неравно­мер­ность их описания, накоплен достаточ­ный материал для решения проблем сравни­тель­но-истори­че­ско­го харак­те­ра, определения состава семьи, построения внутренней классификации этих языков, доказательства их генетической принадлежности к афразийской макросемье. Начиная с 60‑х гг. 19 в. в этих направ­ле­ни­ях работали К. Р. Лепсиус, Ф. В. К. Мюллер, К. Хофман, И. Лукас, М. Коэн, Дж. Х. Гринберг, Г. Юнграйтмайр, М. Л. Бендер и другие. Наиболее изучены языки, обладающие широким коммуни­ка­тив­но -функциональным статусом, такие, например, как хауса . Много­чис­лен­ность и много­обра­зие чадских языков делают необходимым применение, наряду со сравнительно-истори­че­ским анализом, анализа историко-типо­ло­ги­че­ско­го , а также изучение их в ареальном аспекте для выявления таких истори­че­ских языковых контактов, как чадско-бенуэ-конголезские, чадско-берберские, чадско-сахарские. Развитию чадских штудий способствует расширение и углубление полевых иссле­до­ва­ний этих языков.

Начало исследования кушитских языков - сомали , оромо , афар , бедауйе и других - относит­ся к 1‑й половине 19 в., когда составлялись первые словари и краткие грамматики. Во 2‑й половине 19 в. в работах К. Лотнера (1860) и Лепсиуса (1880) кушитская семья выделяется в само­сто­я­тель­ную генетическую общность. В начале 20 в. увели­чи­ва­ет­ся количество иссле­ду­е­мых языков, в научный оборот вводятся материалы языков сидамо, джанджеро, сахо, кемант и другие (работы Л. Райниша, К. Конти Россини, Э. Черулли, М. Морено). В 40-50‑е гг. появля­ют­ся подробные грамматики, словари, работы, посвящённые структуре кушитских языков (Морено, А. Клингенхебен, Б. Анджеевский и другие), а также сравнительно-истори­че­ские иссле­до­ва­ния, авторы которых Морено, Гринберг, А. Н. Такер, М. Брайан, Бендер, Р. Хецрон решают проблемы классификации, генетических и ареаль­ных связей, в частности связей с эфиосемитскими языками . При Лондонском универ­си­те­те создан Кушитский семинар.

Сравнительно-историческое изучение языков афразийской макросемьи ориентировано на рекон­струк­цию афразийского праязыка . В СССР под руководством И. М. Дьяконова и при участии А. Г. Беловой, В. Я. Порхомовского, О. В. Столбовой и других ведётся работа над составлением сравнительно-истори­че­ско­го словаря афразийских языков.

Конго-кордофанские языки, объединяющие кордофанскую и нигеро-конголезскую семьи, в плане их изученности представляют пёструю картину. Локализованные на небольшой террито­рии на востоке Судана кордофанские языки изучены слабо. Предпола­га­ет­ся, что они являются остатками древних языков Судана; К. Майнхоф относил некоторые из них к так называ­е­мым прехамитским, или суданским, на основании такого критерия, как наличие или отсут­ствие именных классов , однако его концепция и вытекающее из неё генетическое кодирование языков вызвали критическое отношение, в частности, у Гринберга. Нигеро-конголезские языки являются самой крупной семьёй языков Африки, включающей 6 само­сто­я­тель­ных подсемей: западноатлантические языки , манде языки , гур языки , ква языки , адамауа-восточные языки , бенуэ-конголезские языки ; некоторые их группы и подгруппы иссле­до­ва­лись углублённо и подробно, как, например, банту языки , другие же изучены пока недостаточ­но, как, например, принадлежащие к той же, что и банту, подсемье бенуэ-конголез­ских языков группы языков плато, джукуноидные, кроссриверские. Становление бантуистики, наиболее развитой отрасли изучения африкан­ских языков, распространённых южнее Сахары, относится к 60‑м гг. 19 в. В. Г. И. Блик создал первую классификацию языков банту и описал фонетическую и граммати­че­скую структуру некоторых из них. В начале 20 в. появляются обобщающие труды Майнхофа, который исходил из тех же теоретических позиций, что и В. Г. И. Блик; затем, вплоть до середины 20 в., выходят сравнительные и сопоста­ви­тель­ные иссле­до­ва­ния А. Вернер, Такера, Дж. Торренда, Э. О. Дж. Вестфаля, К. Ружички и работы К. М. Дока, М. Гасри, Брайан, Т. Дж. Хиннебуша по внутренней классификации. В середине 20 в. в бантуистике возникает так называ­е­мое формофункциональное направ­ле­ние (form and function) , основанное Доком, опиравшимся отчасти на теоретические положения структурной лингвистики и особенно на работы О. Есперсена; сторонники этого направ­ле­ния, например Д. Т. Коул, Л. В. Лэнем, Дж. Форчун, принимали во внимание лишь синтаксические функции слова, подчиняя форму функциональному статусу. В конце 50‑х гг. возникает так называ­е­мое чисто формальное направ­ле­ние (only form) , связанное с именем Гасри, по существу структура­лист­ское и в значит, степени ориентированное на теоретические позиции дескриптивной лингвистики , ставящее на первый план формальные характеристики слова. Между предста­ви­те­ля­ми этих направ­ле­ний возникла дискуссия о классификации частей речи в языках банту; в различных подходах к решению вопроса выявилась в целом методология описания структуры этих языков. Несмотря на длительную традицию, бантуистика решила далеко не все стоящие перед ней задачи: так, ещё недостаточ­но обследованы и описаны фонетические и фоно­ло­ги­че­ские уровни языков банту, их тональные системы. В работе Гринберга (1948) сделана попытка рекон­струк­ции тональной системы протобанту. Со значительными трудностями сталкивается опреде­ле­ние типо­ло­ги­че­ско­го статуса. Большинство иссле­до­ва­те­лей относят языки банту к агглюти­на­тив­ным с элементами флексии (например, В. Скаличка), но есть и иная точка зрения, относящая их к флективным языкам с элемен­та­ми агглютинации (Док, 1950).

Генетической и типологической классификацией языков банту занимались многие иссле­до­ва­те­ли. В. Г. И. Блик, выделявший юго-восточную, центральную и северо-западную ветви и отмечав­ший внутри этих ветвей существование отдельных родственных групп, пытался устано­вить соотношения между банту, койсанскими и так называ­е­мыми бантоидными языками . Последующие работы Торренда (1891), Вернер (1925), Дока (1948), Брайан (1959) не выходили за пределы построения внутренней классификации; лишь Х. Х. Джонстон в 1919-22 на матери­а­ле 270 языков банту и 24 языков полубанту (принятое ранее некоторыми иссле­до­ва­те­ля­ми название для бантоидных языков) сделал попытку установить родство между этими двумя единствами. Особое место в сравнительно-истори­че­ских иссле­до­ва­ни­ях банту занимают работы Майнхофа и Гасри, причём предложенная последним классификация, основанная на выделении 15 языковых зон, объединяющих 80 групп, является наиболее надёжной. При построении классификации Гасри наряду со сравнительно-истори­че­ски­ми приёмами применял и ареальные параметры, что является необходимым для материала младо­пись­мен­ных и бесписьменных языков. Но ни Гасри, ни Майнхоф не ставили вопроса о месте языков банту среди других языков Африки. Изолированное рассмотрение языков банту было в известной степени традиционным в африка­ни­сти­ке. Некоторые иссле­до­ва­те­ли считали бантоидные, или полубанту, языки промежу­точ­ным звеном между банту и западносуданскими языками (Д. Вестерман). Гринберг, расширив понятие бантоидных языков, принципиально изменил схему их отношения с банту, определив последние как подгруппу бантоидных языков. В середине 70‑х гг. по этому вопросу возникла дискуссия между К. Уильямсон и Гринбергом, в результате которой в африка­ни­сти­ке были введены понятия «узкие банту» (Narrow Bantu ; те, что включались в эту семью традици­он­но) и «широкие банту» (Wide Bantu ; бантоидные).

Наименее изученной в нигеро-конголезской семье остаётся подсемья адамауа-восточных языков, для которых вследствие этого внутренняя классификация носит условный характер, а о ряде языков известны лишь их названия или незначительные списки слов. Несколько лучше иссле­до­ва­ны гур языки (работы Вестермана, Дж. Т. Бендор-Сэмюэла, А. Проста, Г. Манесси и других). Достаточно полно изучены некоторые из ква языков, например йоруба , эве , игбо ; их описанием и анализом занимались Вестерман, Брайан, Р. К. Абрахам, И. Уорд, Дж. Стюарт, однако внутреннюю их классификацию нельзя считать окончательной (в частности, остаётся под вопросом отнесение к этой ветви кру языков и языка иджо). Установление генетического единства манде языков относится к 1861 (С. В. Кёлле), а несколько позднее (1867) Штейнталь положил начало их сравнительному изучению. Значительный вклад в описание отдельных языков внесли Вестерман, Э. Ф. М. Делафос и другие; с конца 50‑х гг. 20 в. большое внимание уделяется вопросам их внутренней классификации и языковой дивергенции (У. Э. Уэлмерс, К. И. Поздняков). Наиболее изученными из западноатлантических языков (этот термин, употреб­ля­е­мый в основном в английской и немецкой научной литературе, всё настойчивее заменяется термином «атлантические языки») являются фула (фульфульде), волоф , а также языки серер и диола, однако наряду с этим многие языки остаются неописанными. Отчасти это обстоятельство, а также структурные особенности ряда языков являются причиной того, что их внутренняя классификация не полностью определилась. Различия между отдельными языками столь значительны, что некоторые иссле­до­ва­те­ли (Д. Далби, Дж. Д. Сепир, Ж. Доннё) ставили под сомнение состав подсемьи и даже самую возможность ее выделения.

Койсанские языки привлекали внимание исследователей уже в середине 19 в. (В. Г. И. Блик), однако лишь начиная с 20‑х гг. 20 в. появились некоторые описания готтен­тот­ских языков и бушменских языков (Д. Ф. Блик). Основное внимание было обращено на фонетику этих языков, обладающих так называ­е­мы­ми щёлкающими (двухфокусными) соглас­ны­ми , в других языках мира отсут­ству­ю­щи­ми (работы Д. Ф. Блик, Н. С. Трубецкого, Р. Стопы). Вопрос о родстве готтентотских и бушменских языков решался по-разному: так, Вестфаль не считал их родственными и полагал, что наличие щёлкающих согласных является единственной сближающей их чертой. Их генетическое родство позднее убедительно обосновал Гринберг. Что касается места койсанских языков в целом среди других языковых семей Африки, то большин­ство иссле­до­ва­те­лей считает их генетически изолированными; лишь Майнхоф сделал попытку установить родство готтентотских языков с хамитскими на основании наличия в тех и других ярко выраженной категории грамматического рода . В целом койсанские языки изучены слабо, и перспектива их дальнейшего изучения проблематична, так как народы, говорящие на этих языках, находятся на стадии делокализации (периодически мигрируют или окончательно покидают по различным причинам районы прежнего обитания).

Нило-сахарские языки изучены неравномерно. Пока ещё нет единой точки зрения на состав этой макросемьи. Гипотезу об их генетической общности выдвинул Гринберг в 1963, но она остаётся недоказанной, так как, за исключением сонгай-зарма языков , сахарских языков и нилотских языков , языки макросемьи изучены слабо. В работе Бендера (1976), посвящённой уточнению внутренней классификации нило-сахарских языков, не делается каких-либо оконча­тель­ных выводов из-за отсут­ствия достаточ­ных языковых данных.

Наиболее молодой областью африканистики является социо­лингви­сти­че­ское направ­ле­ние, появив­ше­е­ся в конце 60‑х - начале 70‑х гг. Проведение социо­лингви­сти­че­ских иссле­до­ва­ний в Африке затруд­ня­ет­ся тем, что в африкан­ском языкознании недостаточ­но развита диалекто­ло­гия , не решена проблема разграничения языка и диалекта. Однако в 70-80‑е гг. проведен ряд обследований языковой ситуации в странах Африки, опубли­ко­ва­ны работы о языковом планиро­ва­нии в независимых странах континента. Вопрос об определении статуса официальных языков в условиях много­язы­чия каждой страны, разработка и внедрение алфавитов для ранее бесписьмен­ных языков, стандартизация новых литера­тур­ных языков и оснащение их необхо­ди­мой для широкой коммуникативно-функциональной сферы термино­ло­ги­ей , иссле­до­ва­ние влияния коммуникативного статуса на структуру языка - таковы основ­ные направ­ле­ния африкан­ской социолингвистики.

Изучение языков Африки в СССР связано прежде всего с именами Н. В. Юшманова, П. С. Кузнецова, Д. А. Ольдерогге, И. Л. Снегирёва, которые начали иссле­до­ва­ние и препода­ва­ние ряда живых африкан­ских языков в 30‑е гг. С 50‑х гг. создавались научные центры по изучению языков Африки: кафедры африка­ни­сти­ки на Восточном факультете ЛГУ (1952), в Московском институте между­на­род­ных отношений (1956), в Институте стран Азии и Африки при МГУ (1962), а также научно-иссле­до­ва­тель­ский сектор африкан­ских языков в Институте языкознания АН СССР (1965). Советские языковеды-африка­ни­сты занимаются типо­ло­ги­че­ски­ми , сравнительно-истори­че­ски­ми , социо­лингви­сти­че­ски­ми иссле­до­ва­ни­я­ми, а также описа­ни­ем отдельных языков. Значительное количество работ по африка­ни­сти­ке опубликовано в так называ­е­мой новой серии «Трудов Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая» (начиная с 1959). Издаётся серия монографий «Языки зарубежного Востока и Африки», в которой в 1959-81 вышло 15 монографий по отдельным языкам Африки.

Возникновение в Европе научно-исследовательских центров по изучению Африки, в т. ч. африкан­ских языков, связано с европейской колонизацией континента. Наиболее крупные центры были созданы в Германии в 19 в., например Семинар колониальных языков при Колониальном институте в Гамбурге, кафедра африкан­ских языков в Берлинском универ­си­те­те. В Велико­бри­та­нии старейшим центром африка­ни­сти­ки явля­ет­ся Школа восточных и африкан­ских иссле­до­ва­ний при Лондонском универ­си­те­те. С середины 20 в. в ГДР существует кафедра африка­ни­сти­ки Отдела африкан­ских, азиатских и латиноамериканских иссле­до­ва­ний в Лейпцигском универ­си­те­те, а также группа африка­ни­сти­ки в АН ГДР (Берлин). В ФРГ изучение языков Африки ведут Отделение африкан­ско­го языкознания в универ­си­те­те им. И. В. Гёте (Франкфурт-на-Майне) и кафедра африкан­ских иссле­до­ва­ний в Гамбургском универ­си­те­те. Во Франции штудии по африкан­ским языкам осуществляют Национальный центр научных иссле­до­ва­ний и Общество изучения африкан­ских языков (оба - в Париже), частично - парижский Институт этнологии и Институт межэтнических и межкультурных иссле­до­ва­ний при универ­си­те­те Ниццы. В Бельгии описа­ние и изучение языков банту ведёт Королев­ский музей Центральной Африки в Тервурене. В Австрии в начале 80‑х гг. 20 в. организован Институт африка­ни­сти­ки при Венском универ­си­те­те.

В США значительное количество центров по изучению Африки возникло во 2‑й половине 20 в.; крупнейшим лингвистическим учреждением является Центр по изучению африкан­ских языков при Калифорнийском универ­си­те­те в Лос-Анджелесе.

Кафедры африканистики имеются в ПНР в Институте востоковедения при Варшавском универ­си­те­те и в Отделе африкан­ских проблем Краковского универ­си­те­та. Отдельные иссле­до­ва­ния по языкам Африки проводят учёные ЧССР, СРР, СФРЮ и НРБ.

В 20 в. изучением языков Африки начинают заниматься африкан­ские учёные. Созданный в 1930 Межтерриториальный комитет, объединявший Кению, Танганьику, Уганду и Занзибар, привлекал к работе национальных иссле­до­ва­те­лей; в 1964, после образования Объединённой Республики Танзании, на базе комитета возник при универ­си­те­те Дар-эс-Салама Институт суахилийских иссле­до­ва­ний, возглавленный национальными учёными. С 1935 существует Отделение языков банту при Витватерсрандском универ­си­те­те (ЮАР). В Эфиопии работает Академия языков Эфиопии, преобра­зо­ван­ная в 1974 из Академии амхарского языка . В Сомали лингвистические иссле­до­ва­ния проводит Совет языков сомали Академии культур. В большин­стве стран Центральной и Западной Африки изучение языков ведётся в рамках универ­си­те­тов и специальных центров при министерствах народного образования (Камерун, Нигер, Нигерия, Мали, Того, Бенин, Сенегал и др.). Французский Институт Чёрной Африки в Дакаре после получения Сенегалом независимости был преобра­зо­ван в Институт фундамен­таль­ных иссле­до­ва­ний Чёрной Африки, в котором ведётся и работа языковедческих направ­ле­ний. В Камеруне, Нигерии, Республике Кот-д’Ивуар, Гане, Того существуют филиалы Между­на­род­но­го лингви­сти­че­ско­го общества. Во Франции, в Париже, действует инициативная группа африкан­ских учёных из разных стран, выпускающая журнал «Письмо и чтение» («Bindi e jannde» , на языке фула, 1980-), в котором публикуются тексты на африкан­ских языках.

• Africana. Труды группы африканских языков. I, М.-Л., 1937;
• Африканская филология, М., 1965;
• Дьяконов И. М., Семито-хамитские языки, М., 1965;
• Языки Африки, М., 1966;
• Проблемы африканского языкознания, М., 1972;
• Фонология и морфонология африканских языков, М., 1972;
• Бесписьменные и младописьменные языки Африки, М., 1973;
• Языковая ситуация в странах Африки, М., 1975;
• Языковая политика в афро-азиатских странах, М., 1977;
• Проблемы фонетики, морфологии и синтаксиса африканских языков, М., 1978;
• Вопросы африканского языкознания, [в. 1], М., 1979;
• Младописьменные языки Африки. Материалы к лексическому описанию, М., 1981;
• Теоретические основы классификации языков мира, М., 1982;
• Вопросы африканского языкознания, М.. 1983;
• Koelle S. W., Polyglotta Africana, L., 1854;
• Bleek W. H. I., A comparative grammar of South African languages, pt 1-2, L., 1862-69;
• Torrend J., A comparative grammar of the South-African Bantu languages, L., 1891;
• Johnston H. H., A comparative study of the Bantu and semi-Bantu languages, v. 1-2, Oxf., 1919-22;
• Werner A., The language-families of Africa, 2 ed., L., 1925;
• Bleek D. F., The phonetics of the Hottentot languages, L., 1938;
• Doke C. M., Bantu linguistic terminology, L.-, 1935;
• его же , Bantu. Modern grammatical, phonetical and lexicographical studies since 1860, L., 1945;
• Meinhof C., Grundzüge einer vergleichenden Grammatik der Bantusprachen, 2 Aufl., Hamb., 1948;
• Westermann D., Bryan M., The languages of West Africa, L., 1952;
• Tucker A., Bryan M., The Non-Bantu languages of North-Eastern Africa, L., 1956;
• Greenberg J., The languages of Africa, . The Hague, 1966;
• Guthrie M., Comparative Bantu. An introduction to the comparative linguistics and prehistory of the Bantu languages, v. 1-4, , 1967-1971;
• Welmers W. E., Checklist of African languages and dialect names, CTL, 1971. v. 7;
• Kapinga Fr. C., Sarufi maumbo ya Kiswahili sanifu, Dar-es-Salaam, 1977.

Н. В. Громова, Н. В. Охотина.

Материалы, посвящённые проблемам африканистики, кроме общелингвистических журна­лов (см. Журналы лингвистические) публикуются в специализированных журналах ряда стран:

• «African studies» (Johannesburg, 1921-; в 1921-41 под названием «Bantu studies»),
• «Rassegna di studi etiopici» (Roma, 1941-),
• «African language studies» (L., 1960-),
• «Africana linguistica» (Tervuren, Бельгия, 1962-),
• «Afrika und Übersee» (Hamb. - B., 1951-; ранее - «Zeitschrift für Eingeborenen-Sprachen», 1920, ранее - «Zeitschrift für Kolonialsprachen», 1910),
• «Journal of West African languages» (Ibadan, Нигерия, P.-L., 1964-),
• «Limi» (Pretoria, 1966-),
• «Bulletin de la SELAF» (P., 1967-),
• «Africana Marburgensia» (Marburg, ФРГ, 1968-),
• «Communications of the Department of Bantu languages» (Pietersburg, ЮАР, 1969-),
• «Journal of the language Association of Eastern Africa» (Nairobi, Кения, 1970-),
• «Studies in African linguistics» (Los Angeles, 1970-),
• «Afrique et langage» (P., 1971-),
• «Studies in Bantoetale» (Pretoria, 1974-),
• «African languages» (L., 1975-; образовался из слияния «African language review», Freetown, Сьерра-Леоне, 1962 - [до 1966 - «Sierra Leone language review» ] и «Journal of African languages», L., 1962-),
• «Northeast African studies» (East Lansing, США, 1979-).

Выходят также рецензионно-библиографические издания:

• «African Abstracts» (L., 1950-);
• «Africana journal» (N. Y., 1970-; до 1974 - «Africana library journal»).

: Осетинские этимологии Г. В. Бэйли

К. Е. Гагкаев
1981

Несколько лет тому назад в Северо-Осетинском научно-исследовательском институте побывал известный английский востоковед, доктор Гарольд Вальтер Бэйли. Профессор Г. В. Бэйли останавливался в Орджоникидзе, возвращаясь из Грузии на родину. В Тбилиси он принимал участие в юбилейных торжествах в честь великого Шота Руставели. Приглашение в СССР и пребывание Бэйли на Кавказе были важными событиями в жизни ученого. Его восхищало у нас все: и размах юбилейных торжеств, и кавказское гостеприимство, и Военно-Грузинская дорога, и особенно успехи в культурной и научной жизни кавказских народов. В нашем институте Г. В. Бэйли поделился с сотрудниками своими впечатлениями от поездки и рассказал о своих работах по востоковедению.

Как востоковед, Г. В. Бэйли пользуется славой ученого с мировым именем. Об этом свидетельствует такой факт. Когда на 25 Международном конгрессе востоковедов в Москве (1960 г.) был произведен опрос ученых-иранистов о степени популярности известных современных востоковедов, то первое место занял английский ученый, К сожалению, его тогда не было на конгрессе, но участники этого импровизированного опроса составили небольшое поздравительное письмо на его имя, под которым -расписались все иранисты - участники конгресса, в том числе покойный профессор Б. А. Алборов и пишущий эти строки.

Прежде чем рассказать об осетиноведческих интересах Г. В. Бейли, мы дадим здесь его краткий curriculum vitae. Родился Г. В. Бейли в 1899 г. в местечке Дивизез в графстве Уилтшир (Великобритания). В 1910 г. переехал в Австралию, где он стал сначала бакалавром, затем магистром искусств Университета Западной Австралии.

В 1927-1933 гг. он учился в Оксфордском университете в Англии, где получил степень доктора философии. Приблизительно в это же время (1926-1936 гг.) Бэйли был преподавателем иранистики в Школе востоковедения Лондонского университета. В течение свыше тридцати лет (1936-1976 гг.) - профессор санскритского языка Кембриджского университета. В 1967 г. он стал заслуженным профессором (профессор-эмеритус). В 1944 г. Г. В. Бэйли избирается членом Британской академии, в 1946 г.- членом Датской академии, в 1947 г.- членом Норвежской академии, в 1948 г.-членом Шведской академии («Виттерхете Истори ох Антиквитетс»). В послевоенные годы Бэйли был членом правления британской Школы востоковедения и африканистики (1946-1969 гг.), президентом Филологического Общества (1948-1952 гг.), президентом Королевского Азиатского Общества (1964-1967 гг.) и почетным членом многих иностранных академий, университетов и научных институтов и обществ - невозможно всех перечислить. Профессор Г. В. Бэйли опубликовал до двухсот работ по востоковедению в разных европейских, азиатских и американских периодических изданиях. В этих работах широко используется материал почти всех индоиранских, древних и новых, письменных и бесписьменных индоевропейских, тюркских, монгольских, кавказских и других языков. Основная часть работ публиковалась в «Бюллетене Школы восточных и африканских разысканий» (bsos) и в «Бюллетене Школы восточных исследований» bsos при Лондонском университете.

Главное направление научно-исследовательских интересов Г. В. Бэйли-это, пожалуй, этимология языков и культура индоевропейских народов. Важным источником его этимологических штудий бесспорно является индоиранский языковой материал. Г. В. Бэйли - крупный этимолог в лучшем смысле этого слова. Следуя установившейся лингвистической традиции, английский ученый широко использует весь научный аппарат сравнительно - исторического языкознания. Там, где это необходимо, языковой материал изучается в комплексе этнографии, истории, литературы, религии и культуры народов. Наибольшее внимание уделяется ранней истории языков и культур индоевропейских народов. Объектом исследования являются материалы мертвых и живых языков, свидетельства памятников письменности, реликтовые пережитки бесписьменных языков и диалектов. Исследуемый материал тщательно сверяется по самым авторитетным этимологическим словарям: Хр. Бартоломэ, Древнеиранский словарь, (1904), Ю. Покорного, Индогерманский этимологический словарь, (1959-1969 гг.), М. Майрхофера, Краткий этимологический словарь древнеиндийского языка, (1953 г.) и др. Г. В. Бэйли внимательно следит за всей выходящей этимологической литературой и использует и обобщает наблюдения наиболее выдающихся представителей индоевропейского сравнительно-исторического языкознания, среди которых, в частности, труды таких лингвистов-компаративистов, как Э. Бенвенист, Е. Курилович, Ж. Дюмезиль, В. Хеннинг, X. Ниберг, Л. Пальмер, Г. Моргеншерн, И. Гершевич, В. Минорский, В. И. Абаев и др.

В большом списке работ Г. В. Бэйли осетинский материал занимает почетное место в связи с его важностью для этимологического изучения индоевропейских языков. Материалы об осетинском языке берутся из трудов В. Ф. Миллера, А. А. Фреймана и особенно из работ В. И. Абаева. Осетинским языком Г. В. Бэйли стал заниматься давно. Так, еще в 1934 г. он сопоставил осетинское фезонӕг - физонӕг со староанглийским афиген. Это сравнение оказалось неудачным, и Бэйли потом отказался от своей этимологии. Ссылаясь на материал хотанского языка, Бэйли пришел к выводу, что корень осетинского фěз- (-физ -) является эпитетом, подобно корню шиш- в турецком слове «шашлык».

В. И. Абаев также подчеркивает этимологическую связь осетинского физонӕг с англосаксонским афиген «жаркое». Сомнение возникает из-за отсутствия других иранских параллелей (ИЭС, 1, 478).

Более систематически осетинский материал привлекается в работах Г. В. Бейли, опубликованных в послевоенные годы.. Осетинский материал ему, в частности, нужен для восстановления языков скифов, сарматов и саков. Этой цели он посвящает свои комментарии языка сохранившегося до настоящего времени стихотворения в честь сакского царя Виджайя Санграма. Для сравнительного анализа текста стихотворения Бейли привлекает некоторые слова древних и новоиранских языков, в том числе осетинского. Из осетинского языка берутся слова: иразын, который восходит *araz- и связан с сак. rrāys (ср. ИЭС, 1, 58); бӕлас - предположительно восходит к др.-инд. palása- (ИЭС, I, 247); хынцын - этимология не установлена.

При этимологическом разборе иранских daha- и агуа- Г. В. Бэйли в первом находит корень дар- от осетинского дарын «держать» (-держава-держатель). Корень дар- находит соответствие во всех иранских языках (ср. ИЭС, 1, 346-347). Следовательно, слово ӕрдар-ӕлдар имеет бесспорно иранское происхождение. Что касается корня агуа-, то, по Бэйли, он отражает перс, era-, парф. īra- и хотанск. hira-. Согласно В. И. Абаеву (ИЭС, 1, 545-546), осетинское ir не связано с агуа-, хотя и утверждается, что в топониме (гидрониме) Ир-ӕф, названии реки в Дигории, можно увидеть два элемента: осетинский - up и древнеираиский ӕф-ар «вода», «река», следовательно, Ирӕф переводится как «осетинская река» (ИЭС, 1, 547).

Для интерпретации некоторых неясных форм мертвого хотанского языка Г. В. Бэйли привлекает осетинские слова. Так, слово уидаг (-уедагӕ ) «корень» сопоставляется с хот. -Viya- фӕндаг «дорога» -с хорезм. pindak; осет. калак «крепость» - пехлев. kalaka; осет. уырнын (-урнын) «верит» - с хот. haura; осет. бӕгӕны «пиво» - с хот. bviysna и т. д. («Ambages Indo-iranica»). Очень обильно представлен осетинский материал в сравнительно-историческом плане в серии статей под общим названием «Ариа». Осетинские слова одного лексического гнезда хъапп и апп «ядро» связываются с сак. agva - «нутро»; осет. ар-, ард-, прош. вр. ардта в широком смысле - «получать», «зачать», «рождать» (детей) находит многочисленные соответствия в иранских языках и диалектах (ср. ИЭС, 1, 74); осет. къуымӕл «кислое питье» связывается с осет. хуымӕллӕг «хмель»; осет. зарын «петь», уӕхск «плечо», афтауын (ӕфтыд) «класть», «перекладывать», тонын «срывать, тыллӕг «зерно», «урожай» и т. д. имеют также свои параллели в древних и новых иранских языках.

Г. В. Бэйли изучает осетинское прилагательное тъӕпӕн «плоский», «ровный» в связи с древним *tapana-; осетинское прилагательное фӕтӕн «широкий» рассматривается в связи с древним *patana-; осетинское существительное тъанг «кишка», встречающееся в составе глагола атъанг уын «растянуться» и мтъанг кӕнын «растянуть», сопоставляется с древним *tan-; с последним связывается также осетинское тӕн (-тӕнӕ) «струна», «тетива»; осетинское существительное хъӕпӕн «груда», «сугроб» (ср. миты хъӕпӕн «снежный сугроб») связывается с древним gaf- и т. д.

В статье, помещенной в сборнике в честь В. Б. Хеннинга, Г. В. Бэйли изучает этимологические связи осетинских слов бӕлвырд, тел, уарӕн фӕз и некоторых других. Путем многочисленных этимологических сопоставлений автор приходит к заключению, что бӕлвырд «точный», «ясный», «истинный» находит свое соответствие в санскрите, древне-персидском, авестийском и в новоиранских языках. Самой древней основой этого прилагательного был корень *vara-vurta - «категорически утверждать», «заявлять», «представлять себе». Эта основа образована путем редупликации. Осетинское слово тел «проволока» является общим с армянским тъел и тюркским тел (тӕл) :в том же значении. Слово это встречается также во многих коренных языках Кавказа, так же как слово бел «лопата». Из иранских языков с осетинским тел определенно сопоставляется хотанское ттила - в том же значении. Словосочетание уарӕн фӕз «место дележа» берется Г. В. Бэйли из языка нартских эпических сказаний и его значение определяется на основании большого иллюстративного материала. Второй элемент словосочетания уарӕн фӕз «место дележа», а именно фӕз неоспоримо возводится к авест. pazah- хот. paysa- и согд. p’z*paza-. Без особого труда объясняется также первый элемент словосочетания на материале иранских языков.

В статье «Арийские заметки», помещенной в римском издании «Штудиа классика и ориеиталиа», речь идет об этимологии осетинских слов ӕфцӕг «перевал», бӕрзӕй «шея», ӕцӕг «правда», «истина», уалдзаг «весна» и т. д. Все эти слова, согласно Бэйли, находят безупречные толкования в индоиранских языках. Слово ӕфцӕг «перевал», например, восходит к древнему индоиранскому apcaka- и находит соответствия в других индоевропейских языках. Из осетинского это слово проникло и в неиндоевропейский карачаево-балкарский язык в виде ипчик. Значение этого слова обширно: помимо «горного перевала» оно осмысляется также: «перешеек», «пик», «выступающая часть какого-либо предмета, тела» и т. д.

Все свои языковые иллюстрации Г. В. Бэйли обычно дает в двух осетинских диалектных вариантах, Причем предпочтение отдается формам дигорского диалекта как более архаичного. Вот некоторые примеры, приводимые автором в разных своих работах: мел - мил в смысле «сумерки», ср. изӕр - милтӕ, сугъзаринӕ - сызгъӕрин «золото», ходӕ - худ «шапка», кизгӕ - чызг «девушка», устур хӕдзарӕ - стыр хӕдзар «большой дом», сигит - сыджыт «земля», «почва», муд - мыд «мед» и т. д.

В одной из последних по времени работ - «Сакские очерки», помещенной в британском журнале «Иран», Г. В. Бэйли связывает свои этимологические разыскания в области осетинской исторической лексикологии с проблемой происхождения и миграции скифо-сармато-аланских племен. Эти миграционные процессы происходили в начале нашей эры (4-5 вв.), когда сарматы и аланы проникли во Францию и Испанию. Немного ранее этого времени римский император Марк Аврелий одерживает победу (в 173 г. п. э.) над сарматами и, как победитель, присваивает себе титул «Сарматский». Восемь тысяч сарматов-иранцев было зачислено в римскую армию, из которых 5 500 человек было отправлено в Британию. До сих пор сохранилась надпись о пребывании сарматов в Северной Британии, а именно - в кембриджском колледже Святого Джонса. Сведения о пребывании сарматов на британских островах скудные, но исторически достоверные.

Следы пребывания сармат и алан на территории Франции сохраняются до настоящего времени. Так, дорога через французский город Реймс была в свое время названа via Sarmatarum - «дорога сарматов». Имеются свидетельства о пребывании алан на территории Пиренейского полуострова и Северной Африки. Г. В. Бэйли останавливается также на истории передвижения алан на Северный Кавказ, подробно говорит о связях алан с греками, грузинами и другими народами Средневековья, подчеркивает их культурно-исторические и династические связи со многими народами. О влиянии аланского элемента, продолжает Бэйли, говорит тот факт, что Каспийскому морю было дано аланское название Bahr al-lan, а мигрельцы своих наиболее храбрых юношей называли alani k’oc’i «аланский мужчина».

Г. В. Бэйли говорит также о миграции аланских племен на восток и об их проникновении в Китай. Об этом свидетельствуют ономастические и исторические материалы, оставленные аланами на пути их продвижения и на месте их пребывания.